268.2 Цитадель Тяньинь. Возвращение в Ушань.
Секс, куча секса
читать дальше
Он и раньше постоянно занимался такими бесстыдными вещами, когда на него находило, пусть даже кто-то просил аудиенции по срочному делу, он никогда не принимал это во внимание.
Самым безумным случаем был как-то раз, когда его средь белого дня охватило страстное желание и в то время, когда в приемном зале Ушань, он разделял радости любви с только что коронованной императорской наложницей, своим учителем, снаружи стояли монахи из храма У Бэй, просившие аудиенции по причине того, что не могли остановить монстра бедствия на реке Хуанхе. В итоге это надоело ему, и он просто приказал опустить занавес и впустить монахов.
Через слой тонкой кисеи и светлого, звенящего, унизанного жемчугом занавеса, на резной полированной большой кушетке из дольчатого сандала, он продолжал трахать Чу Ваньнина.
- Не издавай ни звука… ведь я публично огласил, что позвал королевскую наложницу Чу, чтобы выразить ей благосклонность, я дам сохранить тебе лицо. – в это время он ритмично вдавливал Чу Ваньнина и в то же время задыхаясь продолжал, - Если ты будешь кричать, через минуту эти плешивые ослы все узнают, что этот человек – ты.
- Мо Вэйюй… - человеку под ним было так стыдно, что его глаза покраснели, - ты негодяй!
Тасянь Цзюнь лишь в ответ на это продолжил еще свирепее влажно скользить туда сюда и голосом полным похоти слегка насмехаться:
- Маленькое золотце, внизу ты такой горячий и такой мокрый, так почему сверху твой рот такой жесткий? .. немного погодя ты станешь задыхаться от того, что тебе будет слишком хорошо,
Монахи в растерянности, не понимая, что происходит, вошли и увидели за плотным светло желтым занавесом неясный, возвышающийся силуэт Тасянь Цзюнь и пару длинных стройных ног, широко расставленных и беспомощных, дрожащих от грубого проникновения Тасянь Цзюнь. Кончики пальцев на них были нежные и холодные, как цветы орхидеи, дрожащие от падающих каплей росы.
Они проговорили свое прошение путанно и невнятно, а Мо Жань в сущности их не хотел ни слушать ни понимать.
В то время он лишь держал в памяти вид Чу Ваньнина, терпевшего из последних сил, не издавая не единого звука. Слезы стекали из красных как кармин уголков глаз. В тот момент, когда он кончил, внезапная судорога выгнула тело дугой, очень мучительно он вынуждено скрывая свое удовольствие прокусил губу. Но так и не издал ни стона…
Это слишком возбуждающе.
К тому времени, как эти монахи ушли, он совсем перестал сдерживаться и подняв слабую длинную ногу Чу Ваньнина, положил ее себе на плечо, с нарастающей силой и свирепостью вколачиваясь в него сбоку.
- Ваньнин, не сдерживайся, никого нет.
Но сознание Чу Ваньнина уже ослабело, и он мог помнить только о том, что нельзя издавать ни звука. Тасянь Цзюнь наклонился поцеловать его окрашенные свежей кровью губы, глотая этот ржавый вкус сырой плоти.
- Никого больше нет…
Он опять дернул Чу Ваньнина на себя, чтобы он оперся на него спереди и продолжил рваться вперед. Обжигающе горячий и твердый член сновал туда-сюда уже в мокром узком отверстии, в то время как пара рук потянулась вперед, чтобы ласкать и теребить крепкую, промоченную слезами мужскую грудь. Его кадык дергался, в пылу жарких любовных утех, он задыхаясь низко проговорил:
- Тебе хорошо? Это тебя возбуждает?
- …….
Челка Чу Ваньнина закрывала ему вид перед собой, половина его красивого лица была скрыта за смятыми мягкими подушками и покрывалами. Член Мо Жань был действительно очень большим, всякий раз казалось, что его головка пронзит живот, он чуть приоткрывал тонкие губы и пальцами крепко вцеплялся в шелка и атлас.
Мужчина позади него двигался все быстрее почти в лихорадочном темпе и в конце, когда он кончил, он вошел так глубоко, что казалось, что хотел с силой вдавить в него и мошонку.
Сперма выплеснулась на бедро, он сам уже был невыносимо липким и мокрым и снаружи, и внутри. Чу Ваньнин весь дрожал с головы до ног, Мо Жань, конечно уже знал, где находиться его самое чувствительное место и каждый раз изливаясь упирался именно туда. Струя густой спермы заставила его напрячься так сильно, что он закатил глаза и не удержавшись застонал.
Но это был вовсе не конец.
Полный энергии Мо Жань прижался к нему лишь на мгновение, и вновь его член внутри опять вздыбился. Мо Жань, открыв свои черные как смоль глаза, и сквозь мокрую от пота челку, рассматривал Чу Ваньнина.
Цунь за цунем, огонь все сильнее разгорался в его взгляде.
От влажных, мутных глаз до прокушенной губы.
Спускаясь все ниже, он, вдруг уперев голову ему в грудь опять поднялся. Сознание Чу Ваньнина давно уже расплылось и от неожиданности он всхлипнул и тут же его ноги опять были высоко задраны, и он тяжело задышал, когда жаркий член внутри него снова выстрелил.
- Ааа…аа..
Он замотал головой, услышав свой низкий задыхающийся стон, он не удержавшись, поднял руку и вцепился зубами в край ладони.
Свет в его глазах, однако разбился на искры.
Под ним уже все промокло, сперма Мо Жань внутри него была скользкой и вокруг этих двух человек, неразрывно связанных*любовной страстью, от скольжения внутрь и наружу раздавался влажный чавкающий звук.
* словно клей и лак – слитые вместе, неотделимые
- Не кусай себя, опусти руку.
Куда уж Чу Ваньнину услышать его, он по прежнему продолжал зубами цепляться за свое запястье, пытаясь сдержать рвущиеся звуки. Мо Жань мрачно выругался и одной рукой опираясь на плетеную кушетку, другой, схватив за руку Чу Ваньнина, потянул ее вниз.
- Обхвати меня.
- Зачем… ах..!
Не дав ему опомниться, Мо Жань, обхватив его поднялся с кушетки и, лишившись опоры, мужчина всем весом надавил на тело Мо Жань.
Мо Жань, тихонько рассмеявшись, поцеловал его:
- Ты и не такой тяжелый.
С этими словами, держа Чу Ваньнина в руках, он решил пойти во внутренний зал*
* 内殿 – где император созывает совет министров и занимается государственными делами.
Однако, его налитой член все еще находился внутри Учителя, и в этой позе при каждом шаге он погружался все глубже, упираясь головкой в стенку кишечника.
Случайно ли или нарочно, горячая головка члена Мо Жань проезжалась именно по тому невыносимому для Чу Ваньнина месту. Каждый раз, когда головка упиралась туда, у него от возбуждения даже пальцы на ногах напрягались. Однако он все же упрямо не издавал ни звука, лишь черными глазами строптиво смотрел на ученика перед собой.
- Почему вы, уважаемый смотрите на меня?
Спросил Мо Жань, усмехаясь и тут же неожиданно остановился, однако, все еще сжимая ноги Чу Ваньнина двигал бедрами кверху, слегка подмахивая.
- Хочешь так?
- …!
Это чересчур унизительно, однако тело Чу Ваньнина уже было чувствительно, к этому его приучил Мо Жань, Чу Ваньнин нахмурился, задыхаясь, его лицо неконтролируемо залило румянцем.
Он мог ясно ощущать, как липкие жидкости, от соединения двух человек, стекали с места их соприкосновения, и по мере того, как двигался Мо Жань, внизу становилось все еще непристойнее и ужаснее.
Мо Жань, держа его на весу так двигался какое-то время и похоже ему было уже невтерпеж. Он украдкой бросил взгляд назад, в зал, казалось, он устал от столь дальнего пути. И тогда он просто опустился внутри главного зала с человеком в руках. Он не хотел больше терпеть, на холодном как лед полу, он лишь чувствовал, что внизу его обволакивает тепло и скользко, ему было так приятно, поэтому он просто прижал Чу Ваньнина к земле, его бедра и промежность яростно вздрагивали и с неистовой силой вонзались внутрь.
- Ааа …. ах…
Во время этого безумного горячего скольжения внутрь и наружу, как будто высасывали душу, Чу Ваньнин несмотря на то, что снова пытался, но все же под этой беспощадной, как буря, страстью, потерял волю.
Его ноги широко разъехались, и сильнее сцепились на талии Мо Жань, тело трепетало от страсти и стыда. На мгновение ему даже показалось, что Мо Жань вот таким образом хочет присвоить себе его жизнь…
В хаотичном и беспорядочном сексе в зале Ушань, в величественном дворце больше не было никого, только двое полностью голых, неразрывно связанных вместе обидой и враждой актеров.
Мо Жань тяжело и горячо дышал, обильный пот струился по его пояснице и животу, когда он обнимал и прижимался к своему учителю, которого затрахал почти до потери сознания. Внизу он глубоко и мощно изо всех сил вбивался, до ушей Чу Ваньнина доносился низкое сдавленное бормотание, перемежаемое несдержанными стонами.
- Ваньнин…
Пылающие поцелуи в чуть приоткрытые губы Чу Ваньнина, все это было так горячо, что вены вздулись на шее у Мо Жань, он был как бушующее пламя и в глазах его бушевало пламя.
Так он ублажал, трахал его очень долго, накрепко вязанные жаркими поцелуями и внизу горячо толкающимся членом. Внезапно Мо Жань сильно придавил Чу Ваньнина к полу и рукой закрыл ему рот и нос, мешая дышать. Были видны только лишь пара затраханных до беспамятства глаз.
Он сильно толкнулся пару раз, а затем свирепо вогнал член так глубоко, что упирающиеся в пол пальцы ног от такого натиска побелели.
- …Ваньнин… это здесь?
Чу Ваньнин уже до этого был словно сумасшедший, от этой жестокой и сводящей с ума силы, обе его руки бессильно прижимались к холодному камню, его тело было полностью открыто перед Мо Жань, он не мог перестать слегка дрожать от возбуждения и боли.
Мо Жань низко и тяжело дышал, его голос был полон похоти, зрачки черными и глубокими, развернув в профиль лицо Чу Ваньнина, он бормотал:
- Здесь? Да?
Большая, налитая головка члена сейчас же уперлась в то самое место Чу Ваньнина, глубоко в теле и даже один толчок заставил широко открыться его закрытые глаза. Их уголки покраснели от какого-то нежелания смириться, позора и унижения….
Он дрожал под Мо Жань, однако большие руки крепко обнимали его. Мо Жань неразборчиво и жарко задыхаясь проговорил:
- Не двигайся золотко, я сейчас кончу.. ааах..
И выстреливая, мужчина низко и глухо застонал, вслед за этим хлынули мощные струи густых любовных соков и все это вылилось очень глубоко в теле Чу Ваньнина. Чу Ваньнин тоже не сдержался, это заставило его, закатив глаза, забиться в судорогах. Его словно прошило молнией, охватило нестерпимой истомой, душа покинула тело.
- Ваньнин, тебе некомфортно? Я хорошо тебя оттрахал?
Чу Ваньнин в то время не мог ничего ответить, ни одного слова, будь то гневная ругань или упреки.
Он давно уже потерял себя, широко раздвинув длинные стройные ноги между которыми повсюду была сперма его ученика….
В последствии, они еще часто занимались этим в главном зале на троне, или на ступенях, вплоть до того, что как-то однажды делали это опираясь на стену. Дикость и необузданность Тасянь Цзюнь почти опустошала.
От подобного секса, если бы он и в самом деле был по обоюдному согласию, можно смело говорить, что он на столько офигительный, что теряешь голову. Поэтому пусть даже он в какой-то степени носил значение мести и унижения, но все равно был очень хорош.
Сейчас, в глубине горы Цзяо, Тасянь Цзюнь внимательно всматривался в изможденное лицо Чу Ваньнина.
Он молча вспоминал эмоции от «тех событий» и его сердце смутно немного сдавливало любопытство.
Он не понимал, отчего тогда, с Чу Ваньнином он в итоге всегда очень хорошо проводил время и почему его кипучая энергия, однако, не доставалась никогда Сун Цютун.
Ведь действительно, пусть он тогда и оказывал милости и питал благосклонность к этой женщине, однако это «блюдо» никогда не было ему по вкусу. Кроме того, он никогда не хотел иметь детей от Сун Цютун. Даже когда искал с ней удовольствий, он все же всячески избегал того, чтобы она забеременела. Вплоть до того, что он никогда не хотел кончать в ее нежное, податливое лоно и позволить ей зачать, и выносить его дитя. Может быть это из-за его происхождения, он был глубоко убежден, что два человека, не имеющих искренней глубокой любви и дружбы, способной продлиться всю жизнь, не должны иметь детей.
Однако, как не странно, испытывая такое отвращение к Чу Ваньнину, его постоянно не оставляла мысль, что если насиловать его Чу Фэй днями и ночами напролет, он сможет забеременеть от него и тогда вот это будет хорошо.
Желание покорить?
Жажда мести?
Жажда обладания? Все же по сравнению с просто захватом это еще более позорное наказание.
Он не знал и не понимал.
И, таким образом, находясь в этом ступоре, он раз за разом тащил Чу Ваньнина вместе, за собой в пучину греха и страстей.