Lapsa1
читать дальше
Мо Жань открыл дверь.
Не полностью, а всего лишь узкую щель. За спиной купающегося в солнечном свете Сюэ Мэн он увидел Ши Мей в повседневной одежде.
- Мы принесли тебе немного лекарства от ран… что ты делаешь? Открывай дверь и впусти нас. – сказал Сюэ Мэн.
Мо Жань немного помолчав, в конце концов опустил руку, придерживающую дверь. Два человека вошли в комнату. Сюэ Мэн сразу подошел к окну и вытянув шею разглядывал вид снаружи. На западе играл красками закат. Он повернулся и отошел от окна, сказав:
- Из твоей комнаты такой красивый вид, а под моими окнами видны только несколько больших лавров, они все загораживают и ничего не видно.
Мо Жань рассеянно ответил:
- Если тебе нравится, я с тобой поменяюсь.
- Незачем. Восток и запад, не все ли равно. Я просто так сказал. – махнув рукой, ответил Сюэ Мэн. Он подошел к столу, - Пусть Ши Мей наложит мазь на рану, там, где лоза проткнула твое плечо, чтобы не распространилось воспаление.
Черными как смоль глазами, Мо Жань смотрел на Сюэ Мэн. Если бы он узнал о событиях в предыдущей жизни, знал, что за душа скрывается под оболочкой его старшего двоюродного брата, мог бы он сейчас ему так тепло улыбаться, давать ему лекарства…
Сюэ Мэн, взглянув на него, выглядел немного испуганным:
- В чем дело? Что-то есть на моем лице?
Мо Жань покачал головой и сел за стол, опустив глаза.
Ши Мей, стоящий сбоку, сказал ему:
- Сними верхнюю одежду, я осмотрю твою рану.
Душу Мо Жань охватило уныние, но он не мог слишком много об этом думать, он поднял руки и снимая куртку проговорил:
- Я затрудняю тебя.
Ши Мей покачав головой вздохнул:
- Ты, ай, все равно не обращаешь много внимания. От Учителя ты не учишься на хорошем, а учишься на плохом примере. Если есть какая-то опасность, вечно бежишь вперед и в конце концов ты сам себе вредишь и заставляешь других людей волноваться.
Говоря это, он одновременно доставал вещи из аптечки. Тщательно промыл нагноение на плече Мо Жань, затем помазал мазью и перебинтовал.
Закончив, Ши Мей сказал:
- В ближайшее время не мочи и не делай резких сильных движений. Эта лоза ядовита, рана зарастет не так просто. А сейчас вытяни руку, я проверю твой пульс.
Мо Жань сразу же протянул ему запястье.
Десять тонких, белых как нефрит пальцев Ши Мей на минуту прикоснулись к месту биения пульса и в его глазах промелькнула печаль.
Это выражение появилось и тут же исчезло, но Мо Жань нечаянно заметил его.
- Что там?
Опомнившись Ши Мей проговорил:
- Пустяки.
- Отравление очень серьезное?
Ши Мей покачал головой и, немного замешкавшись, слабо улыбнулся ему:
- Не такое большое. Не забывай больше культивировать, а то могут быть осложнения.
Говоря это, он, опустив голову собрал свою аптечку, и продолжил:
- Мне еще нужно разобраться с лекарствами от ран, так что я уйду первым, а вы поболтайте.
Дверь за ним закрылась.
Сюэ Мэн посмотрел ему вслед и чуть нахмурился.
- Почему-то мне кажется, что в последнее время у него не очень хорошее настроение. Это очень странно. Похоже его одолевают какие-то тайные заботы.
Мо Жань тоже был не в лучшем настроении, поэтому ответил:
- Может он, проверив мой пульс понял, что мой смертный час недалек и грустит из-за меня?
- Тьфу-тьфу-тьфу, накаркаешь. – Сюэ Мэн уставился на него, - Зачем наговариваешь на себя? Тем более я тебе серьезно говорю, Ши Мей в последние дни ходит постоянно хмурый.
Теперь и Мо Жань немного забеспокоился. Он прекратил разрабатывать руку и спросил:
- Это точно?
- Точно, - подтвердил Сюэ Мэн, - Я тебе говорю, он и до этого много раз как будто отключался, замирает и смотрит в одну точку, я зову- зову, а он не откликается. Как думаешь, может он…..
- Что?
- Может он в кого-то влюбился?
Мо Жань:
- ……..
Ши Мей в кого-то влюбился? Если бы восемь лет назад Сюэ Мэн сказал бы ему такое, он бы, скорее всего, разразившись гневом, подпрыгнул от ревности и начал ругаться, а сейчас всего лишь немного удивился. Оглянувшись назад, он хотел найти хоть какой-то след, но обнаружил, что эти несколько лет, он уделял Ши Мей так мало внимания, что не осталось и следа чувств.
- Не спрашивай меня. Так или иначе, тот, кого он любит, это точно не я. – с этими словами, Мо Жань запахнул свою куртку и начал одеваться, - Тем более, с чего это ты, уважаемый, так беспокоишься о чужих чувствах.
Сюэ Мэн немного смутился и покраснев, откашлялся.
- Чего это я беспокоюсь! Я просто так сказал!
Злющим взглядом он уставился на Мо Жань. Он пристально смотрел, как этот черт побери, хорошо сложенный говнюк одевался, смотрел, смотрел и внезапно понял, что что-то тут не так.
Он еще разок внимательно осмотрел его и взгляд остановился на мускулистой груди Мо Жань. Стоп….
Мо Жань не обратив на это внимания, небрежно бросил:
- Что ты на меня уставился? Я тебе нравлюсь?
- …………, - Сюэ Мэн не проронил ни слова.
Мо Жань все тем же убийственным тоном продолжал:
- Вообще то, для нас двоих нет никакой возможности.
Сюэ Мэн с побледневшим лицом крепко сжал лоб и сделав вид, что он абсолютно спокоен, ответил:
- Тьфу, думаешь, ты такой красивый.
Но в это время его сердце било как в барабан. Он увидел, что на шее Мо Жань, прилегая к телу, висел кулон из темно красного горного хрусталя. Если присмотреться, он казался очень знакомым, похоже, что он уже где-то видел точно такой же, но не мог сразу вспомнить, где. Он почему-то с ног до головы покрылся гусиной кожей, в голове зажужжало, послышался гул.
Где он его видел раньше?
Мо Жань оделся и вдруг заметил на столе несколько пятен от лекарства.
- У тебя есть платок? – спросил он Сюэ Мэн.
- А?...ммм, есть. – Сюэ Мэн повернулся с ошарашенным видом, отыскал платок и вручил ему, - Ты никогда не помнишь, что надо носить с собой свой платок.
- Я не привык.
Сюэ Мэн с застывшим выражением на лице спросил:
- А когда-то давно ты говорил, что Учитель хочет дать тебе платок, пускал пыль в глаза, так хвастался этим.
Мо Жань теперь тоже вспомнил, что просил Чу Ваньнина подарить ему платок. Он просил подарить платок с вышитыми цветами яблони. Неизвестно, забыл ли Чу Ваньнин об этом или просто поленился, но он так и не получил его. Он почувствовал себя немного неудобно, и прокашлявшись ответил:
- Это из-за того, что у Учителя много дел в последнее время, ему некогда…
- Даже будь у Учителя свободное время, он не будет вышивать для одного тебя. – Сюэ Мэн холодно усмехнулся, - Еще мне один. Может быть еще и тому… один для Наньгун Сы, он тоже имеет право.
При упоминании Наньгун Сы, Мо Жань пребывавший с самого начала и так то не в слишком хорошем расположении духа, почувствовал, что мгла на душе стала еще плотнее .
- Ты ходил проведать его?
- Нет, зачем мне идти туда его проведывать? – ответил Сюэ Мэн, - Его с Е Ванси поселили рядом с этим бесом, Цзян Си. Мне жаль, что нельзя быть от этого места дальше на 108 тысяч ли. Конечно, я не хочу их навещать.
Мо Жань закивал головой:
- Это хорошо, что они там, пусть у Цзян Си и плохой характер и куча других пороков, но все же, можно сказать, он здравомыслящий* человек. Он не должен создавать проблем для них.
*понимает логику и суть вещей
Сюэ Мэн тут же в негодовании взвился:
- Он? Если бы этот сукин сын был здравомыслящим человеком, я бы взял его фамилию. Зови меня не Сюэ Мэн, а Цзян Мэн.
Мо Жань:
-………….
Сюэ Мэн обладал таким умением везде наводить суету, шуметь, громко возмущаться несправедливостью, как только открывал рот. Рубил правду матку в глаза без всякой двусмысленности.* Но, возможно как раз из-за того, что он так шумел, Мо Жань смог почувствовать, что в комнату вошло немного человеческого тепла.
* мой вольный перевод на самом деле -он причинял людям боль без какой-либо двусмысленности.
Ужасный кошмар прошлой жизни, наконец начал понемногу отступать.
- Кстати об этом, - сказал Сюэ Мэн, - Не может же такого быть, чтобы Учитель по правде хотел взять Наньгун Сы в ученики?
- Раньше Учитель точно не хотел. – ответил Мо Жань, - Но сейчас, не ты ни я, мы оба не можем удержать его от этого.
Сюэ Мэн остолбенел:
- Почему?
- Я спрошу тебя, - со вздохом отозвался Мо Жань, - Прежде Ли Усинь глубоко почитал Наньгун Сы, хотя он и намного старше. Он никогда не осмеливался и слова поперек сказать Наньгун Сы. Почему?
- Потому что у него был могущественный отец, глава величайшей школы в верхнем мире культивации. Нужно ли упоминать об этом.
- Хорошо, тогда я снова тебя спрошу. Сейчас Хуан Сяоюе и ему подобные те, которых и по именам то никто не знает, все они осмеливаются задирать его, опять же, из-за чего?
- … так, из-за обид?
Мо Жань просто не находил слов, он подумал, что такое мог сказать только Сюэ Мэн.
Ему внезапно стало очень завидно. Он подумал, что пусть Сюэ Мэну уже и больше двадцати лет, порой его мысли по-прежнему такие наивные и простые, как у ребенка. «Как ребенок» было очень тонким описанием, потому что наиболее очевидными характеристиками ребенка – это чистосердечный, простой и прямодушный. Но одновременно это значило, что человек так и не вырос, он незрелый, безрассудный.
Однако, что касается Мо Жань, то он считал, что прожив двадцать лет и по прежнему смотреть на эту мирскую суету такими чистыми глазами, это настоящие чудо.
Он посмотрел на это чудо перед собой и с горькой улыбкой сказал:
- Так откуда взялось так много обид?
- Школа Жуфэн перетряхнула столько тайн в верхнем мире культивации…
- Но это же Сюй Шуанлинь все перевернул, какая тут связь с Наньгун Сы? Более того, от появлении на свет этих тайн, разве не Наньгун Сы пострадал больше всех? Он узнал, что его мать свел в могилу его собственный отец. Он вообще не зачинщик всего этого, он жертва, такой же случайно пострадавший.
Сюэ Мэн открыл рот, желая что-то сказать, Мо Жань не продолжал, ожидая, что он скажет. Но в результате Сюэ Мэн, постояв с открытым ртом, обиженно его закрыл.
Он не знал, чем возразить.
Спустя долгое время он безразлично с неохотой спросил:
- Тогда почему, как ты думаешь?
- Во-первых понаблюдай за толпой, - ответил Мо Жань, - События в школе Жуфэн всю эту компанию уже не возбуждают, они уже прошли. Гораздо интереснее сейчас третировать попавшего в беду сына влиятельной семьи. По сравнению с каким-то попрошайкой, это намного веселее.
И в этот же момент это навело его на мысли о том, что Сюэ Мэне был таким же в предыдущей жизни. В то время птенец феникса пострадал в катастрофе, зачем его притеснять?
Сюэ Мэн ничего не понимал, но Мо Жань понял все.
Чтобы не вызвать безмерного неудовольствия Тасянь Цзюня, ни одна из школ не захотела приютить его. Ни одна школа не хотела сотрудничать с ним. Он упорно бегал по пяти озерам и четырем морям* умоляя глав больших и малых, ожидая, что может, пока Мо Жань еще не натворил еще больше безумных дел, объединить всех вместе и свергнуть его.
*по всему миру
Конечно, это было в первых год прибывания Мо Жань на престоле.
Сюэ Мэн прожил так девять лет, девять лет странствовал и искал сторонников, и никто не хотел его слушать. В конце концов единственный, кто дал ему пристанище это был лишь Куньлунь, дворец Тасюэ, а единственный, кто согласился помочь ему - Мэй Ханьсюэ.
Мо Жань был счастлив, что в этой жизни Сюэ Мэну не нужно было снова переживать это унижение.
Сюэ Мэн тем временем спросил:
- Тогда что во-вторых?
- Во-вторых, это считать себя вершащим справедливость вместо небес.
- В каком смысле?
- Ты знаешь, что наши потомки богов в мире культивации, палата Тяньинь, делает с опасными преступниками?
- Выставляет перед толпой на всеобщее обозрение, сначала подвешивая на три дня и три ночи, - в нерешительности проговорил Сюэ Мэн. – Почему ты спрашиваешь меня об этом, разве ты не видел этого раньше? В то время, когда ты только пришел на Пик Сышэн, тогда как раз привели в исполнение приговор опасному преступнику. Папа тоже собирался пойти на открытый судебный процесс, разве ты не пошел вместе со мной? Ты тоже смотрел на казнь, но в то время ты не был таким храбрецом, после этого ты так сильно испугался, что у тебя поднялся жар и три или четыре дня не спадал….
Мо Жань засмеялся. Спустя долгое время, он снова заговорил:
- Ничего не поделаешь, конечно, я впервые видел, как вырезают духовное ядро.
- Тебе то чего бояться, никто не собирается вырезать твое духовное ядро.
- Все может быть. – ответил Мо Жань.
Сюэ Мэн в изумлении поднял руку и приложил ко лбу Мо Жань:
- Жара нет. Так что за чушь болтаешь.
- Видел как-то во сне. Мне приснилось, что один человек вонзил меч мне в грудь, а затем на несколько цуней в сердце и разрушил мое духовное ядро.
- ……………….., - Сюэ Мэн на минуту онемел. Затем махнул рукой, - Да ладно, пусть ты и надоедливый, но, как бы то ни было, ты мой старший двоюродный брат. Кто бы ни захотел вырезать твое духовное ядро, я первый, кто не будет с ним церемониться.
Мо Жань улыбнулся, в черных бездонных зрачках то ярко вспыхивал свет, то набегала тень. Как свет и тень, сменяли друг друга мысли в голове.
Почему он хотел напомнить Сюэ Мэн о том прошлом деле в палате Тяньинь?
Может быть, Сюэ Мэн совсем не обратил внимания, но эта сцена в то время оставила в душе Мо Жань тяжелый осадок.
Он до сих пор помнил то судебное разбирательство. Это была девушка, чуть больше двадцати лет, совсем молодая.
На площади перед палатой Тяньинь собралась толпа зевак. Мужчины и женщины, старики и дети, даосы и миряне, там были все. Они все, задрав лица и вытянув шеи, смотрели на платформу Син, на связанную вервием бессмертных, запирающим душу замком и прикованную магическими цепями, опутанную этими тремя тремя ритуальными путами, девушку, и перешептывались.
- Разве это не госпожа Линь?
- Только-только вышла замуж, вошла в знатную семью. Что за преступление она совершила, которое дошло до самой палаты Тяньинь …..
- Вы еще не знаете? Тот пожар в семье Чжао, это она натворила! Она убила собственного мужа!
- А…. – вокруг несколько человек, услышав это один за другим охнули. Кто-то спросил, - А зачем она это сделала? Я слышал, что ее муж хорошо к ней относился.
В разгар перешептываний хозяин палаты Тяньинь медленно поднялся на платформу Син, держа в руках свиток. Сначала он поприветствовал собравшихся, а затем неторопливо развернул свиток и начал зачитывать обвинения против этой женщины по фамилии Линь.
Список обвинений был очень длинным, и он читал его не менее получаса.
Суть преступления заключался в том, что женщина по фамилии Линь была совсем не той знатной барышней, с которой должна была породниться семья Чжао. Она была лишь подставным лицом, мошеницей в маске из человеческой кожи. Целью ее было сблизиться с молодым господином Чжао и из-за личной обиды совершить убийство. А та барышня из богатой семьи, которая должна была выйти замуж за господина Чжао уже давно из-за ножа этой дряни Линь, стала неприкаянной душой.
- Итак это было все равно что выдать фальшивое за настоящее.* - Хозяин палаты Тяньинь, в конце сурово резюмировал, - Вот только у правосудия длинные руки и ни одна мелочь не ускользнёт. Барышня Линь, вы должны сорвать с себя маску пусть все хорошо рассмотрят вашу истинную внешность.
*менять кошку на новорожденного наследного принца
Маска из человеческой кожи была сорвана с лица и упала на землю, словно линька змеи.
На помосте эта женщина с растрепанными волосами показала свое безжизненно бледное прелестное лицо. Ученики палаты Тяньинь вертели его за подбородок, чтобы продемонстрировать всем людям.
Среди милостивых господ тут же поднялся шум, некто, надрываясь заголосил:
- Какая коварная женщина!
- Убила невинную девушку знатного рода, да еще и из-за нее целая семья подверглась разорению и уничтожению всего лишь из-за личной обиды?
- Убейте ее!
- Вырежьте ей глаза!
- Примените казнь линчи! Срежьте с нее всю кожу цунь за цунем!
Толпа людей состояла из множества отдельных человек, но в конце концов они отрастили себе единую голову, сейчас это было просто огромное, неповоротливое тупое животное, которое плевалось слюной, ревело и вопило.
Эта уродливая тварь мнила себя благовещим зверем, который уполномочен представлять ясное небо, солнце и луну, способен говорить от имени Владыки неба и Владычицы земли, что праведно и справедливо в мире людей.
Пронзительные крики этих милостивых господ были все выше и громче, они царапали барабанные перепонки юного Мо Жань. Он был так ошеломлен криками и гневом этих людей. Казалось, что невинно погибшая от ножа девушка или до сих пор не упокоившийся молодой господин Чжао, всем собравшимся здесь родные и близкие, друзья, любимые, родной сын, любовница, что эти люди жаждут вершить справедливость своими руками за своего близкого, любимого, друга, сына, любовницу, жаждут собственноручно убить, разорвать заживо эту женщину, эту преступницу по фамилии Линь.
Мо Жань широко распахнув глаза в оцепенении спросил:
- Определить наказание…. разве должна не палата Тяньинь?
Сюэ Чженъюн тут же успокоил его:
- Жань -эр не бойся, конечно, это будет определять палата Тяньинь, всем присутствующим здесь просто это противно, только и всего. Они обсуждают всего лишь на словах, но в конце концов, само собой палата Тяньинь с помощью непревзойденной божественной меры вынесет окончательный приговор. Все будет честно и справедливо, не волнуйся.
Но события развивались совсем не так, как сказал Сюэ Чженъюн. Громкие крики этой толпы людей становились все безумнее и все более преувеличенными.
- Эта шлюха! Убила невинных! Как вы можете позволить умереть ей легкой смертью? Глава палаты Му*! Вы отвечаете за справедливость в мире культивации, вам нужно непременно как следует судить ее, доставить ей десятикратно, стократно больше мучений! Пусть она хорошенько наестся своими фруктами!* Пусть получит должное наказание!
*Дерево, гроб, одеревеневший
* пожнет посеяное зло
- Сначала разорвите ей рот, вырвите зубы один за другим, разрежьте язык на бесчисленные полоски!
- Натрите ее тело клейкой пастой! А после отрывайте вместе с кожей, слой за слоем! А в это время еще и облейте ее с ног до головы перцовым настоем, чтобы умерла от боли! Умерла в муках!
Некая содержательница публичного дома тоже пришла поглазеть. Щелкая тыквенные семечки, она милым, чарующим голосом смеясь проговорила:
- Ай-яй, сорвите с нее одежду, да. Разве подобные люди не должны быть голыми? Засуньте ей внутрь снизу змей, засуньте угря и найдите сто мужчин, чтобы по очереди оприходовали ее. Вот это можно считать, что она получила по заслугам.
Правда ли что гнев этих людей действительно исходит от их праведности?
Мо Жань в это время сидел рядом с Сюэ Чженъюном, его потрясение все увеличивалось и его начало мелко трясти. В конце концов Сюэ Чженъюн заметил его волнение и как раз собирался увести с трибуны, как вдруг со стороны помоста послышался грохот. Неизвестно из какого места толпы, кто-то бросил взрывчатый амулет как раз под ноги той женщины. Это не соответствовало правилам и не было законным, но люди палаты Тяньинь непонятно, то ли не смогли остановить, а наверняка и не особо стремились останавливать его, так что амулет очень скоро взорвался и ноги женщины в миг превратились в кровавое месиво….
- Дядя…!
Мо Жань крепко накрепко вцепился в полы одежды Сюэ Чженъюна, он слишком сильно дрожал, слишком сильно…
- Отлично!!!
Внизу все как один взорвались, разом снося горы и опрокидывая моря, восторгами и одобрительными криками, герою хлопали, не сдерживая ликования.
- Получай! Карать за зло и проповедовать добро! Давай ка еще раз!
- Кто это бросил? Нельзя бросать. – громко в оба горла выкрикивали с помоста ученики палаты Тяньинь , а потом стали сбрасывать вниз все , что набросала на помост толпа - овощи, камни, яйца, ножи. Эти люди установили магический барьер, а затем встали в стороне и смотрели. Пока толпа не захотела немедленно ее жизни, они не останавливали их.
Палата Тяньинь с давних пор грозная и суровая не могла чинить препятствия народным массам, вершащим справедливость.
Когда Мо Жань вспомнил об этом, он почувствовал в груди невыносимую тяжесть, он не хотел возвращаться в мыслях туда еще раз. Он закрыл глаза и снова открыл.
- Вот видишь, Сюэ Мэн, если Наньгун Сы по прежнему будет держаться своего слова и не признает себя учеником нашего Учителя, то тогда он останется совершенно беззащитен. Когда путешествие на гору Цзяо закончится, даже если действительно Наньгун Сы отвезут в палату Тяньинь для расследования, ты можешь увидеть точно такое же зрелище, как и в тот раз.
- Но, когда в тот раз вели следствие в плате Тяньинь, все так сердились только лишь потому, что та женщина убила людей, поэтому….
- Поэтому в чьих руках нож он может резать и резать, так что ли? – Мо Жаню на душе становилось все тяжелее и тяжелее, в придачу была вторая часть фразы, которую он не произнес.
В этом мире столько людей прикрываясь знамением «отстаивания справедливости», совершают ужасные поступки, вымещая свою неудовлетворенность жизнью, свою внутреннюю жестокость, безумие, полностью звереют выливая это все в таких местах.
Допив чай и еще немного поболтав, Сюэ Мэн заметив, что уже поздно, ушел.
Мо Жань, подойдя к окну достал из рукава камни Чжэньлун. Посмотрев на них мгновение, он влил духовную силу в два пальца и яростно растер камни между ними, превратив в пыль.
Поднялся ветер, листья за окном затрепетали и человек перед окном тоже задрожал. Он медленно поднял руку и закрыл лицо. Почти обессилев, он в оцепенении оперся на оконную раму и долго так стоял, прежде чем развернулся и пошел вглубь комнаты. Мгла поглотила его.
Он долго сидел в непроглядной темноте комнаты размышляя обо всем. От этих дум в конце концов он был разорван в клочья, это полный крах, он действительно не знал, как ему поступить. Он считал, что о некоторых событиях ему стоило бы рассказать, они должны выйти наружу, но если рассказать, то это может все запутать и все еще больше выйдет из под контроля.
Что делать?
Он не знал…
Чем больше он думал, тем больше не хотел, он запутался, он боялся и мучался.
Он все время думал о том человеке, о том тайном злодее, что все время стоял за его спиной.
Он думал о плате Тяньинь почитаемой в мире культивации, как святыня, которой слепо доверяют.
Он думал о окровавленных ногах той женщине на судебном разбирательстве.
Мо Жань как загнанный зверь медленно расхаживал взад вперед по комнате он напоминал сумасшедшего мечущегося по своей палате. Выражения Тасянь Цзюнь и мастера Мо как тени быстро сменялись на его лице, одно поглощало другое.
В конце концов он не удержался и вскочил.
Толкнул дверь наружу.
Была глубокая ночь.
Чу Ваньнин уже приготовился лечь спать, как внезапно услышал, что кто-то снаружи стучится в дверь. Он открыл дверь и увидев стоящего на дворе Мо Жань, замер.
- Почему ты пришел?
Мо Жань чувствовал себя как будто вот-вот сойдет с ума, в любой момент и в любом месте могла произойти катастрофа и это сводило его с ума. Набравшись храбрости он намеревался открыть рот и объяснить этот абсурд сейчас и весь сразу. Но, увидев лицо Чу Ваньнина, все его мужество разбилось в щепки, в грязь и золу, в эгоизм и слабость.
- …. Учитель…- Мо Жань остановился. Его голос звучал немного приглушенно, - Я не мог заснуть. Я могу посидеть с тобой?
Чу Ваньнин посторонился и Мо Жань вошел внутрь, закрыв за собой дверь. Может из-за того, что его волнение было таким сильным, его запах был таким плотным и насыщенным, что пусть он и не проронил ни слова, Чу Ваньнин мог это почувствовать и заволновался в душе.
- Что-то случилось? – спросил он.
Мо Жань не ответил. Молча, посмотрев на него немного, он вдруг подошёл к окну и обеими руками плотно закрыл единственное оконный проем.
- Я... – Мо Жань подал голос, он был ужасно хриплым. Внезапно его сердце подскочило и он выпалил в безумном порыве, - У меня есть кое что, что я хочу рассказать тебе.
- Это о Сюй Шуанлинь?
Мо Жань отрицательно покачал головой, немного поколебавшись, кивнул, опять покачал.
Свет от свечи отражался в его глазах, словно проглотившая рвотный корень ядовитая гадюка, высовывая свой ярко красный язык скрючивая, обмакивает его в плошку. На его лице проступало сильное смятение, сияние в глазах дробилось и исчезало. Чу Ваньнин был потрясен, он поднял руку, желая коснуться его лица.
Но как только кончики его пальцев коснулись кожи, Мо Жань тут же закрыл глаза. Его ресницы дрожали, кадык перекатывался, казалось изнутри его жалит скорпион. Он отвернулся и нечетко проговорил:
- Прости.
- ………….
- Почему бы не потушить лампу. – сказал Мо Жань, - ….видя тебя, я не могу говорить.
Хотя Чу Ваньнин не знал, что именно произошло, но он никогда не видел такого Мо Жань, У него волосы на голове встали дыбом, казалось, что вот-вот небеса погаснут и рухнут, раздавив его.
Он ничего не сказал и помедлив немного, чуть кивнул. Мо Жань медленно подошел к подсвечнику и пристально посмотрел на пламя свечи, а затем, подняв руку, окончательно затушил последний огонек.
Комната внезапно погрузилась во тьму.
Мо Жань так долго смотрел на пламя свечи, что сейчас перед глазами у него до сих пор колыхался ее призрачный свет. Он переливался оранжевым и желтым, становился то ясным, то расплывался.
Он стоял неподвижно спинной к Чу Ваньнину и Чу Ваньнин не подгонял его, он так и ждал, пока он заговорит.
Автор говорит:
на самом деле, женщина из воспоминаний Мо Жань, которую допрашивали, с самого начала я думала прописать ее романтической главной героиней.
А потом обнаружила, что не совпадает временная шкала и этот главный персонаж возникает тогда, когда школа Гуюйэ уже нашла средство, которое позволяет жить три -пять сотен лет. Так что это более поздний период мира культивации, а собака сейчас находиться еще в ранней эпохе ха-ха-ха, после чего я отказалась от нее и променяла на лучшую барышню.
Маленький театр: «Можно или нельзя погасить лампу»
- Почему бы не потушить лампу. – сказал Мо Жань, - ….видя тебя, я не могу говорить
Чу Ваньнин: - …ты хочешь сказать, что я такой уродливый?
- Почему бы не потушить лампу. – сказал Мо Жань, - ….видя тебя, я не могу говорить
Сюэ Мэн: - Говори с закрытым глазами, с какой стати мне гасить лампу?
- Почему бы не потушить лампу. – сказал Мо Жань, - ….видя тебя, я не могу говорить
Ши Мей: - Не сегодня. Я не согласен с тобой оставаться один в темной комнате. Меня уже беспокоит раздел комментариев, я боюсь
- Почему бы не потушить лампу. – сказал Мо Жань, - ….видя тебя, я не могу говорить
Е Ванси: …. Шпана.
- Почему бы не потушить лампу. – сказал Мо Жань, - ….видя тебя, я не могу говорить
Наньгун Сы: - Тогда сдерживайся.
- Почему бы не потушить лампу. – сказал Мо Жань, - ….видя тебя, я не могу говорить
Мэй Ханьсюэ: - Хочешь со мной отыграть ночной сценарий? Это не хорошо, боюсь, какой-нибудь папарацци нас сфотографирует (легкая улыбка ~~~)
Мо Жань открыл дверь.
Не полностью, а всего лишь узкую щель. За спиной купающегося в солнечном свете Сюэ Мэн он увидел Ши Мей в повседневной одежде.
- Мы принесли тебе немного лекарства от ран… что ты делаешь? Открывай дверь и впусти нас. – сказал Сюэ Мэн.
Мо Жань немного помолчав, в конце концов опустил руку, придерживающую дверь. Два человека вошли в комнату. Сюэ Мэн сразу подошел к окну и вытянув шею разглядывал вид снаружи. На западе играл красками закат. Он повернулся и отошел от окна, сказав:
- Из твоей комнаты такой красивый вид, а под моими окнами видны только несколько больших лавров, они все загораживают и ничего не видно.
Мо Жань рассеянно ответил:
- Если тебе нравится, я с тобой поменяюсь.
- Незачем. Восток и запад, не все ли равно. Я просто так сказал. – махнув рукой, ответил Сюэ Мэн. Он подошел к столу, - Пусть Ши Мей наложит мазь на рану, там, где лоза проткнула твое плечо, чтобы не распространилось воспаление.
Черными как смоль глазами, Мо Жань смотрел на Сюэ Мэн. Если бы он узнал о событиях в предыдущей жизни, знал, что за душа скрывается под оболочкой его старшего двоюродного брата, мог бы он сейчас ему так тепло улыбаться, давать ему лекарства…
Сюэ Мэн, взглянув на него, выглядел немного испуганным:
- В чем дело? Что-то есть на моем лице?
Мо Жань покачал головой и сел за стол, опустив глаза.
Ши Мей, стоящий сбоку, сказал ему:
- Сними верхнюю одежду, я осмотрю твою рану.
Душу Мо Жань охватило уныние, но он не мог слишком много об этом думать, он поднял руки и снимая куртку проговорил:
- Я затрудняю тебя.
Ши Мей покачав головой вздохнул:
- Ты, ай, все равно не обращаешь много внимания. От Учителя ты не учишься на хорошем, а учишься на плохом примере. Если есть какая-то опасность, вечно бежишь вперед и в конце концов ты сам себе вредишь и заставляешь других людей волноваться.
Говоря это, он одновременно доставал вещи из аптечки. Тщательно промыл нагноение на плече Мо Жань, затем помазал мазью и перебинтовал.
Закончив, Ши Мей сказал:
- В ближайшее время не мочи и не делай резких сильных движений. Эта лоза ядовита, рана зарастет не так просто. А сейчас вытяни руку, я проверю твой пульс.
Мо Жань сразу же протянул ему запястье.
Десять тонких, белых как нефрит пальцев Ши Мей на минуту прикоснулись к месту биения пульса и в его глазах промелькнула печаль.
Это выражение появилось и тут же исчезло, но Мо Жань нечаянно заметил его.
- Что там?
Опомнившись Ши Мей проговорил:
- Пустяки.
- Отравление очень серьезное?
Ши Мей покачал головой и, немного замешкавшись, слабо улыбнулся ему:
- Не такое большое. Не забывай больше культивировать, а то могут быть осложнения.
Говоря это, он, опустив голову собрал свою аптечку, и продолжил:
- Мне еще нужно разобраться с лекарствами от ран, так что я уйду первым, а вы поболтайте.
Дверь за ним закрылась.
Сюэ Мэн посмотрел ему вслед и чуть нахмурился.
- Почему-то мне кажется, что в последнее время у него не очень хорошее настроение. Это очень странно. Похоже его одолевают какие-то тайные заботы.
Мо Жань тоже был не в лучшем настроении, поэтому ответил:
- Может он, проверив мой пульс понял, что мой смертный час недалек и грустит из-за меня?
- Тьфу-тьфу-тьфу, накаркаешь. – Сюэ Мэн уставился на него, - Зачем наговариваешь на себя? Тем более я тебе серьезно говорю, Ши Мей в последние дни ходит постоянно хмурый.
Теперь и Мо Жань немного забеспокоился. Он прекратил разрабатывать руку и спросил:
- Это точно?
- Точно, - подтвердил Сюэ Мэн, - Я тебе говорю, он и до этого много раз как будто отключался, замирает и смотрит в одну точку, я зову- зову, а он не откликается. Как думаешь, может он…..
- Что?
- Может он в кого-то влюбился?
Мо Жань:
- ……..
Ши Мей в кого-то влюбился? Если бы восемь лет назад Сюэ Мэн сказал бы ему такое, он бы, скорее всего, разразившись гневом, подпрыгнул от ревности и начал ругаться, а сейчас всего лишь немного удивился. Оглянувшись назад, он хотел найти хоть какой-то след, но обнаружил, что эти несколько лет, он уделял Ши Мей так мало внимания, что не осталось и следа чувств.
- Не спрашивай меня. Так или иначе, тот, кого он любит, это точно не я. – с этими словами, Мо Жань запахнул свою куртку и начал одеваться, - Тем более, с чего это ты, уважаемый, так беспокоишься о чужих чувствах.
Сюэ Мэн немного смутился и покраснев, откашлялся.
- Чего это я беспокоюсь! Я просто так сказал!
Злющим взглядом он уставился на Мо Жань. Он пристально смотрел, как этот черт побери, хорошо сложенный говнюк одевался, смотрел, смотрел и внезапно понял, что что-то тут не так.
Он еще разок внимательно осмотрел его и взгляд остановился на мускулистой груди Мо Жань. Стоп….
Мо Жань не обратив на это внимания, небрежно бросил:
- Что ты на меня уставился? Я тебе нравлюсь?
- …………, - Сюэ Мэн не проронил ни слова.
Мо Жань все тем же убийственным тоном продолжал:
- Вообще то, для нас двоих нет никакой возможности.
Сюэ Мэн с побледневшим лицом крепко сжал лоб и сделав вид, что он абсолютно спокоен, ответил:
- Тьфу, думаешь, ты такой красивый.
Но в это время его сердце било как в барабан. Он увидел, что на шее Мо Жань, прилегая к телу, висел кулон из темно красного горного хрусталя. Если присмотреться, он казался очень знакомым, похоже, что он уже где-то видел точно такой же, но не мог сразу вспомнить, где. Он почему-то с ног до головы покрылся гусиной кожей, в голове зажужжало, послышался гул.
Где он его видел раньше?
Мо Жань оделся и вдруг заметил на столе несколько пятен от лекарства.
- У тебя есть платок? – спросил он Сюэ Мэн.
- А?...ммм, есть. – Сюэ Мэн повернулся с ошарашенным видом, отыскал платок и вручил ему, - Ты никогда не помнишь, что надо носить с собой свой платок.
- Я не привык.
Сюэ Мэн с застывшим выражением на лице спросил:
- А когда-то давно ты говорил, что Учитель хочет дать тебе платок, пускал пыль в глаза, так хвастался этим.
Мо Жань теперь тоже вспомнил, что просил Чу Ваньнина подарить ему платок. Он просил подарить платок с вышитыми цветами яблони. Неизвестно, забыл ли Чу Ваньнин об этом или просто поленился, но он так и не получил его. Он почувствовал себя немного неудобно, и прокашлявшись ответил:
- Это из-за того, что у Учителя много дел в последнее время, ему некогда…
- Даже будь у Учителя свободное время, он не будет вышивать для одного тебя. – Сюэ Мэн холодно усмехнулся, - Еще мне один. Может быть еще и тому… один для Наньгун Сы, он тоже имеет право.
При упоминании Наньгун Сы, Мо Жань пребывавший с самого начала и так то не в слишком хорошем расположении духа, почувствовал, что мгла на душе стала еще плотнее .
- Ты ходил проведать его?
- Нет, зачем мне идти туда его проведывать? – ответил Сюэ Мэн, - Его с Е Ванси поселили рядом с этим бесом, Цзян Си. Мне жаль, что нельзя быть от этого места дальше на 108 тысяч ли. Конечно, я не хочу их навещать.
Мо Жань закивал головой:
- Это хорошо, что они там, пусть у Цзян Си и плохой характер и куча других пороков, но все же, можно сказать, он здравомыслящий* человек. Он не должен создавать проблем для них.
*понимает логику и суть вещей
Сюэ Мэн тут же в негодовании взвился:
- Он? Если бы этот сукин сын был здравомыслящим человеком, я бы взял его фамилию. Зови меня не Сюэ Мэн, а Цзян Мэн.
Мо Жань:
-………….
Сюэ Мэн обладал таким умением везде наводить суету, шуметь, громко возмущаться несправедливостью, как только открывал рот. Рубил правду матку в глаза без всякой двусмысленности.* Но, возможно как раз из-за того, что он так шумел, Мо Жань смог почувствовать, что в комнату вошло немного человеческого тепла.
* мой вольный перевод на самом деле -он причинял людям боль без какой-либо двусмысленности.
Ужасный кошмар прошлой жизни, наконец начал понемногу отступать.
- Кстати об этом, - сказал Сюэ Мэн, - Не может же такого быть, чтобы Учитель по правде хотел взять Наньгун Сы в ученики?
- Раньше Учитель точно не хотел. – ответил Мо Жань, - Но сейчас, не ты ни я, мы оба не можем удержать его от этого.
Сюэ Мэн остолбенел:
- Почему?
- Я спрошу тебя, - со вздохом отозвался Мо Жань, - Прежде Ли Усинь глубоко почитал Наньгун Сы, хотя он и намного старше. Он никогда не осмеливался и слова поперек сказать Наньгун Сы. Почему?
- Потому что у него был могущественный отец, глава величайшей школы в верхнем мире культивации. Нужно ли упоминать об этом.
- Хорошо, тогда я снова тебя спрошу. Сейчас Хуан Сяоюе и ему подобные те, которых и по именам то никто не знает, все они осмеливаются задирать его, опять же, из-за чего?
- … так, из-за обид?
Мо Жань просто не находил слов, он подумал, что такое мог сказать только Сюэ Мэн.
Ему внезапно стало очень завидно. Он подумал, что пусть Сюэ Мэну уже и больше двадцати лет, порой его мысли по-прежнему такие наивные и простые, как у ребенка. «Как ребенок» было очень тонким описанием, потому что наиболее очевидными характеристиками ребенка – это чистосердечный, простой и прямодушный. Но одновременно это значило, что человек так и не вырос, он незрелый, безрассудный.
Однако, что касается Мо Жань, то он считал, что прожив двадцать лет и по прежнему смотреть на эту мирскую суету такими чистыми глазами, это настоящие чудо.
Он посмотрел на это чудо перед собой и с горькой улыбкой сказал:
- Так откуда взялось так много обид?
- Школа Жуфэн перетряхнула столько тайн в верхнем мире культивации…
- Но это же Сюй Шуанлинь все перевернул, какая тут связь с Наньгун Сы? Более того, от появлении на свет этих тайн, разве не Наньгун Сы пострадал больше всех? Он узнал, что его мать свел в могилу его собственный отец. Он вообще не зачинщик всего этого, он жертва, такой же случайно пострадавший.
Сюэ Мэн открыл рот, желая что-то сказать, Мо Жань не продолжал, ожидая, что он скажет. Но в результате Сюэ Мэн, постояв с открытым ртом, обиженно его закрыл.
Он не знал, чем возразить.
Спустя долгое время он безразлично с неохотой спросил:
- Тогда почему, как ты думаешь?
- Во-первых понаблюдай за толпой, - ответил Мо Жань, - События в школе Жуфэн всю эту компанию уже не возбуждают, они уже прошли. Гораздо интереснее сейчас третировать попавшего в беду сына влиятельной семьи. По сравнению с каким-то попрошайкой, это намного веселее.
И в этот же момент это навело его на мысли о том, что Сюэ Мэне был таким же в предыдущей жизни. В то время птенец феникса пострадал в катастрофе, зачем его притеснять?
Сюэ Мэн ничего не понимал, но Мо Жань понял все.
Чтобы не вызвать безмерного неудовольствия Тасянь Цзюня, ни одна из школ не захотела приютить его. Ни одна школа не хотела сотрудничать с ним. Он упорно бегал по пяти озерам и четырем морям* умоляя глав больших и малых, ожидая, что может, пока Мо Жань еще не натворил еще больше безумных дел, объединить всех вместе и свергнуть его.
*по всему миру
Конечно, это было в первых год прибывания Мо Жань на престоле.
Сюэ Мэн прожил так девять лет, девять лет странствовал и искал сторонников, и никто не хотел его слушать. В конце концов единственный, кто дал ему пристанище это был лишь Куньлунь, дворец Тасюэ, а единственный, кто согласился помочь ему - Мэй Ханьсюэ.
Мо Жань был счастлив, что в этой жизни Сюэ Мэну не нужно было снова переживать это унижение.
Сюэ Мэн тем временем спросил:
- Тогда что во-вторых?
- Во-вторых, это считать себя вершащим справедливость вместо небес.
- В каком смысле?
- Ты знаешь, что наши потомки богов в мире культивации, палата Тяньинь, делает с опасными преступниками?
- Выставляет перед толпой на всеобщее обозрение, сначала подвешивая на три дня и три ночи, - в нерешительности проговорил Сюэ Мэн. – Почему ты спрашиваешь меня об этом, разве ты не видел этого раньше? В то время, когда ты только пришел на Пик Сышэн, тогда как раз привели в исполнение приговор опасному преступнику. Папа тоже собирался пойти на открытый судебный процесс, разве ты не пошел вместе со мной? Ты тоже смотрел на казнь, но в то время ты не был таким храбрецом, после этого ты так сильно испугался, что у тебя поднялся жар и три или четыре дня не спадал….
Мо Жань засмеялся. Спустя долгое время, он снова заговорил:
- Ничего не поделаешь, конечно, я впервые видел, как вырезают духовное ядро.
- Тебе то чего бояться, никто не собирается вырезать твое духовное ядро.
- Все может быть. – ответил Мо Жань.
Сюэ Мэн в изумлении поднял руку и приложил ко лбу Мо Жань:
- Жара нет. Так что за чушь болтаешь.
- Видел как-то во сне. Мне приснилось, что один человек вонзил меч мне в грудь, а затем на несколько цуней в сердце и разрушил мое духовное ядро.
- ……………….., - Сюэ Мэн на минуту онемел. Затем махнул рукой, - Да ладно, пусть ты и надоедливый, но, как бы то ни было, ты мой старший двоюродный брат. Кто бы ни захотел вырезать твое духовное ядро, я первый, кто не будет с ним церемониться.
Мо Жань улыбнулся, в черных бездонных зрачках то ярко вспыхивал свет, то набегала тень. Как свет и тень, сменяли друг друга мысли в голове.
Почему он хотел напомнить Сюэ Мэн о том прошлом деле в палате Тяньинь?
Может быть, Сюэ Мэн совсем не обратил внимания, но эта сцена в то время оставила в душе Мо Жань тяжелый осадок.
Он до сих пор помнил то судебное разбирательство. Это была девушка, чуть больше двадцати лет, совсем молодая.
На площади перед палатой Тяньинь собралась толпа зевак. Мужчины и женщины, старики и дети, даосы и миряне, там были все. Они все, задрав лица и вытянув шеи, смотрели на платформу Син, на связанную вервием бессмертных, запирающим душу замком и прикованную магическими цепями, опутанную этими тремя тремя ритуальными путами, девушку, и перешептывались.
- Разве это не госпожа Линь?
- Только-только вышла замуж, вошла в знатную семью. Что за преступление она совершила, которое дошло до самой палаты Тяньинь …..
- Вы еще не знаете? Тот пожар в семье Чжао, это она натворила! Она убила собственного мужа!
- А…. – вокруг несколько человек, услышав это один за другим охнули. Кто-то спросил, - А зачем она это сделала? Я слышал, что ее муж хорошо к ней относился.
В разгар перешептываний хозяин палаты Тяньинь медленно поднялся на платформу Син, держа в руках свиток. Сначала он поприветствовал собравшихся, а затем неторопливо развернул свиток и начал зачитывать обвинения против этой женщины по фамилии Линь.
Список обвинений был очень длинным, и он читал его не менее получаса.
Суть преступления заключался в том, что женщина по фамилии Линь была совсем не той знатной барышней, с которой должна была породниться семья Чжао. Она была лишь подставным лицом, мошеницей в маске из человеческой кожи. Целью ее было сблизиться с молодым господином Чжао и из-за личной обиды совершить убийство. А та барышня из богатой семьи, которая должна была выйти замуж за господина Чжао уже давно из-за ножа этой дряни Линь, стала неприкаянной душой.
- Итак это было все равно что выдать фальшивое за настоящее.* - Хозяин палаты Тяньинь, в конце сурово резюмировал, - Вот только у правосудия длинные руки и ни одна мелочь не ускользнёт. Барышня Линь, вы должны сорвать с себя маску пусть все хорошо рассмотрят вашу истинную внешность.
*менять кошку на новорожденного наследного принца
Маска из человеческой кожи была сорвана с лица и упала на землю, словно линька змеи.
На помосте эта женщина с растрепанными волосами показала свое безжизненно бледное прелестное лицо. Ученики палаты Тяньинь вертели его за подбородок, чтобы продемонстрировать всем людям.
Среди милостивых господ тут же поднялся шум, некто, надрываясь заголосил:
- Какая коварная женщина!
- Убила невинную девушку знатного рода, да еще и из-за нее целая семья подверглась разорению и уничтожению всего лишь из-за личной обиды?
- Убейте ее!
- Вырежьте ей глаза!
- Примените казнь линчи! Срежьте с нее всю кожу цунь за цунем!
Толпа людей состояла из множества отдельных человек, но в конце концов они отрастили себе единую голову, сейчас это было просто огромное, неповоротливое тупое животное, которое плевалось слюной, ревело и вопило.
Эта уродливая тварь мнила себя благовещим зверем, который уполномочен представлять ясное небо, солнце и луну, способен говорить от имени Владыки неба и Владычицы земли, что праведно и справедливо в мире людей.
Пронзительные крики этих милостивых господ были все выше и громче, они царапали барабанные перепонки юного Мо Жань. Он был так ошеломлен криками и гневом этих людей. Казалось, что невинно погибшая от ножа девушка или до сих пор не упокоившийся молодой господин Чжао, всем собравшимся здесь родные и близкие, друзья, любимые, родной сын, любовница, что эти люди жаждут вершить справедливость своими руками за своего близкого, любимого, друга, сына, любовницу, жаждут собственноручно убить, разорвать заживо эту женщину, эту преступницу по фамилии Линь.
Мо Жань широко распахнув глаза в оцепенении спросил:
- Определить наказание…. разве должна не палата Тяньинь?
Сюэ Чженъюн тут же успокоил его:
- Жань -эр не бойся, конечно, это будет определять палата Тяньинь, всем присутствующим здесь просто это противно, только и всего. Они обсуждают всего лишь на словах, но в конце концов, само собой палата Тяньинь с помощью непревзойденной божественной меры вынесет окончательный приговор. Все будет честно и справедливо, не волнуйся.
Но события развивались совсем не так, как сказал Сюэ Чженъюн. Громкие крики этой толпы людей становились все безумнее и все более преувеличенными.
- Эта шлюха! Убила невинных! Как вы можете позволить умереть ей легкой смертью? Глава палаты Му*! Вы отвечаете за справедливость в мире культивации, вам нужно непременно как следует судить ее, доставить ей десятикратно, стократно больше мучений! Пусть она хорошенько наестся своими фруктами!* Пусть получит должное наказание!
*Дерево, гроб, одеревеневший
* пожнет посеяное зло
- Сначала разорвите ей рот, вырвите зубы один за другим, разрежьте язык на бесчисленные полоски!
- Натрите ее тело клейкой пастой! А после отрывайте вместе с кожей, слой за слоем! А в это время еще и облейте ее с ног до головы перцовым настоем, чтобы умерла от боли! Умерла в муках!
Некая содержательница публичного дома тоже пришла поглазеть. Щелкая тыквенные семечки, она милым, чарующим голосом смеясь проговорила:
- Ай-яй, сорвите с нее одежду, да. Разве подобные люди не должны быть голыми? Засуньте ей внутрь снизу змей, засуньте угря и найдите сто мужчин, чтобы по очереди оприходовали ее. Вот это можно считать, что она получила по заслугам.
Правда ли что гнев этих людей действительно исходит от их праведности?
Мо Жань в это время сидел рядом с Сюэ Чженъюном, его потрясение все увеличивалось и его начало мелко трясти. В конце концов Сюэ Чженъюн заметил его волнение и как раз собирался увести с трибуны, как вдруг со стороны помоста послышался грохот. Неизвестно из какого места толпы, кто-то бросил взрывчатый амулет как раз под ноги той женщины. Это не соответствовало правилам и не было законным, но люди палаты Тяньинь непонятно, то ли не смогли остановить, а наверняка и не особо стремились останавливать его, так что амулет очень скоро взорвался и ноги женщины в миг превратились в кровавое месиво….
- Дядя…!
Мо Жань крепко накрепко вцепился в полы одежды Сюэ Чженъюна, он слишком сильно дрожал, слишком сильно…
- Отлично!!!
Внизу все как один взорвались, разом снося горы и опрокидывая моря, восторгами и одобрительными криками, герою хлопали, не сдерживая ликования.
- Получай! Карать за зло и проповедовать добро! Давай ка еще раз!
- Кто это бросил? Нельзя бросать. – громко в оба горла выкрикивали с помоста ученики палаты Тяньинь , а потом стали сбрасывать вниз все , что набросала на помост толпа - овощи, камни, яйца, ножи. Эти люди установили магический барьер, а затем встали в стороне и смотрели. Пока толпа не захотела немедленно ее жизни, они не останавливали их.
Палата Тяньинь с давних пор грозная и суровая не могла чинить препятствия народным массам, вершащим справедливость.
Когда Мо Жань вспомнил об этом, он почувствовал в груди невыносимую тяжесть, он не хотел возвращаться в мыслях туда еще раз. Он закрыл глаза и снова открыл.
- Вот видишь, Сюэ Мэн, если Наньгун Сы по прежнему будет держаться своего слова и не признает себя учеником нашего Учителя, то тогда он останется совершенно беззащитен. Когда путешествие на гору Цзяо закончится, даже если действительно Наньгун Сы отвезут в палату Тяньинь для расследования, ты можешь увидеть точно такое же зрелище, как и в тот раз.
- Но, когда в тот раз вели следствие в плате Тяньинь, все так сердились только лишь потому, что та женщина убила людей, поэтому….
- Поэтому в чьих руках нож он может резать и резать, так что ли? – Мо Жаню на душе становилось все тяжелее и тяжелее, в придачу была вторая часть фразы, которую он не произнес.
В этом мире столько людей прикрываясь знамением «отстаивания справедливости», совершают ужасные поступки, вымещая свою неудовлетворенность жизнью, свою внутреннюю жестокость, безумие, полностью звереют выливая это все в таких местах.
Допив чай и еще немного поболтав, Сюэ Мэн заметив, что уже поздно, ушел.
Мо Жань, подойдя к окну достал из рукава камни Чжэньлун. Посмотрев на них мгновение, он влил духовную силу в два пальца и яростно растер камни между ними, превратив в пыль.
Поднялся ветер, листья за окном затрепетали и человек перед окном тоже задрожал. Он медленно поднял руку и закрыл лицо. Почти обессилев, он в оцепенении оперся на оконную раму и долго так стоял, прежде чем развернулся и пошел вглубь комнаты. Мгла поглотила его.
Он долго сидел в непроглядной темноте комнаты размышляя обо всем. От этих дум в конце концов он был разорван в клочья, это полный крах, он действительно не знал, как ему поступить. Он считал, что о некоторых событиях ему стоило бы рассказать, они должны выйти наружу, но если рассказать, то это может все запутать и все еще больше выйдет из под контроля.
Что делать?
Он не знал…
Чем больше он думал, тем больше не хотел, он запутался, он боялся и мучался.
Он все время думал о том человеке, о том тайном злодее, что все время стоял за его спиной.
Он думал о плате Тяньинь почитаемой в мире культивации, как святыня, которой слепо доверяют.
Он думал о окровавленных ногах той женщине на судебном разбирательстве.
Мо Жань как загнанный зверь медленно расхаживал взад вперед по комнате он напоминал сумасшедшего мечущегося по своей палате. Выражения Тасянь Цзюнь и мастера Мо как тени быстро сменялись на его лице, одно поглощало другое.
В конце концов он не удержался и вскочил.
Толкнул дверь наружу.
Была глубокая ночь.
Чу Ваньнин уже приготовился лечь спать, как внезапно услышал, что кто-то снаружи стучится в дверь. Он открыл дверь и увидев стоящего на дворе Мо Жань, замер.
- Почему ты пришел?
Мо Жань чувствовал себя как будто вот-вот сойдет с ума, в любой момент и в любом месте могла произойти катастрофа и это сводило его с ума. Набравшись храбрости он намеревался открыть рот и объяснить этот абсурд сейчас и весь сразу. Но, увидев лицо Чу Ваньнина, все его мужество разбилось в щепки, в грязь и золу, в эгоизм и слабость.
- …. Учитель…- Мо Жань остановился. Его голос звучал немного приглушенно, - Я не мог заснуть. Я могу посидеть с тобой?
Чу Ваньнин посторонился и Мо Жань вошел внутрь, закрыв за собой дверь. Может из-за того, что его волнение было таким сильным, его запах был таким плотным и насыщенным, что пусть он и не проронил ни слова, Чу Ваньнин мог это почувствовать и заволновался в душе.
- Что-то случилось? – спросил он.
Мо Жань не ответил. Молча, посмотрев на него немного, он вдруг подошёл к окну и обеими руками плотно закрыл единственное оконный проем.
- Я... – Мо Жань подал голос, он был ужасно хриплым. Внезапно его сердце подскочило и он выпалил в безумном порыве, - У меня есть кое что, что я хочу рассказать тебе.
- Это о Сюй Шуанлинь?
Мо Жань отрицательно покачал головой, немного поколебавшись, кивнул, опять покачал.
Свет от свечи отражался в его глазах, словно проглотившая рвотный корень ядовитая гадюка, высовывая свой ярко красный язык скрючивая, обмакивает его в плошку. На его лице проступало сильное смятение, сияние в глазах дробилось и исчезало. Чу Ваньнин был потрясен, он поднял руку, желая коснуться его лица.
Но как только кончики его пальцев коснулись кожи, Мо Жань тут же закрыл глаза. Его ресницы дрожали, кадык перекатывался, казалось изнутри его жалит скорпион. Он отвернулся и нечетко проговорил:
- Прости.
- ………….
- Почему бы не потушить лампу. – сказал Мо Жань, - ….видя тебя, я не могу говорить.
Хотя Чу Ваньнин не знал, что именно произошло, но он никогда не видел такого Мо Жань, У него волосы на голове встали дыбом, казалось, что вот-вот небеса погаснут и рухнут, раздавив его.
Он ничего не сказал и помедлив немного, чуть кивнул. Мо Жань медленно подошел к подсвечнику и пристально посмотрел на пламя свечи, а затем, подняв руку, окончательно затушил последний огонек.
Комната внезапно погрузилась во тьму.
Мо Жань так долго смотрел на пламя свечи, что сейчас перед глазами у него до сих пор колыхался ее призрачный свет. Он переливался оранжевым и желтым, становился то ясным, то расплывался.
Он стоял неподвижно спинной к Чу Ваньнину и Чу Ваньнин не подгонял его, он так и ждал, пока он заговорит.
Автор говорит:
на самом деле, женщина из воспоминаний Мо Жань, которую допрашивали, с самого начала я думала прописать ее романтической главной героиней.
А потом обнаружила, что не совпадает временная шкала и этот главный персонаж возникает тогда, когда школа Гуюйэ уже нашла средство, которое позволяет жить три -пять сотен лет. Так что это более поздний период мира культивации, а собака сейчас находиться еще в ранней эпохе ха-ха-ха, после чего я отказалась от нее и променяла на лучшую барышню.
Маленький театр: «Можно или нельзя погасить лампу»
- Почему бы не потушить лампу. – сказал Мо Жань, - ….видя тебя, я не могу говорить
Чу Ваньнин: - …ты хочешь сказать, что я такой уродливый?
- Почему бы не потушить лампу. – сказал Мо Жань, - ….видя тебя, я не могу говорить
Сюэ Мэн: - Говори с закрытым глазами, с какой стати мне гасить лампу?
- Почему бы не потушить лампу. – сказал Мо Жань, - ….видя тебя, я не могу говорить
Ши Мей: - Не сегодня. Я не согласен с тобой оставаться один в темной комнате. Меня уже беспокоит раздел комментариев, я боюсь
- Почему бы не потушить лампу. – сказал Мо Жань, - ….видя тебя, я не могу говорить
Е Ванси: …. Шпана.
- Почему бы не потушить лампу. – сказал Мо Жань, - ….видя тебя, я не могу говорить
Наньгун Сы: - Тогда сдерживайся.
- Почему бы не потушить лампу. – сказал Мо Жань, - ….видя тебя, я не могу говорить
Мэй Ханьсюэ: - Хочешь со мной отыграть ночной сценарий? Это не хорошо, боюсь, какой-нибудь папарацци нас сфотографирует (легкая улыбка ~~~)
-
-
11.05.2021 в 18:21-
-
11.05.2021 в 20:20-
-
12.05.2021 в 04:49-
-
12.05.2021 в 07:46-
-
12.05.2021 в 07:48-
-
12.05.2021 в 17:20Мы офигенны!
-
-
12.05.2021 в 18:11-
-
12.05.2021 в 18:38-
-
12.05.2021 в 20:07-
-
13.05.2021 в 03:39