Lapsa1
читать дальше
Тем временем у подножья горы Цзяо, не считая людей зала Цзяндун, которые неизвестно куда ушли, оказались все культиваторы, которым посчастливилось сбежать. Как только они вышли за пределы магического барьера, несмотря на то, что они понимали, что опасность все еще грозит им, однако у многих уже иссякли силы и они повалились на землю.
Ма Юнь, закатив глаза, оперся о большой валун и завывая запричитал:
- Так нельзя, нельзя, невозможно, господа, друзья, давайте уже вернемся по домам, запремся там и будем обороняться. На самом деле, уже сил нет так мучаться.
- Мы еще не выяснили, что это за мистическая формация и что за люди вышли из нее, - отозвался Цзян Си, - Как мы сейчас вернемся?
- А что мы можем сделать еще? Если бы у нас были силы им противостоять, нам не пришлось бы так позорно сбегать.
Настоятель Сюаньцзин тоже сказал:
- Глава Цзян, на сей раз все же лучше послушать Хозяина Ма. Вместо того, чтобы сопротивляться сейчас до конца и в итоге оказаться в, несомненно, героическом, но прискорбном положении, не лучше ли вернуться домой и привести в порядок знамена и барабаны*? А потом вновь собраться.
*перегруппироваться, собраться с силами
Цзян Си молча поджал губы и посмотрел в сторону людей с Пика Сышэн. Но и Сюэ Чжэнъюн, и Сюэ Мэн выглядели очень рассеянными, постоянно поглядывая на главную дорогу с горы Цзяо, пока на ней, в клубах пыли не показался еще один человек.
- Мо Жань… - пробормотал Сюэ Мэн.
Мо Жань, наконец последним вышел за магический барьер горы Цзяо. Нахмурив свои черные, как смоль брови, он быстро окинул взглядом столпившихся людей.
- Это действительно камни Чжэньлун. Вероятно, они связаны с третьей запретной техникой времени и пространства «Врата жизни и смерти». Если это действительно так, то мы не знаем что это за люди и кто еще может выйти оттуда. Поэтому все вы быстро уходите, не надо тут дожидаться смерти, сохранить жизни, важнее.
Он помолчал, а затем обратился к Цзян Си:
- Глава Цзян, пожалуйста, уведите всех на остров Линьлин, там магический барьер Сюань У* сможет защитить на какое-то время от Хуа Биньань. К тому же адепты вашей лекарской школы помогут людям, пораженным личинками цзуаньсинь снять проклятье.
*Гора Сюань У или гора Цзя - третья «демоническая гора». Гора Цзяо, Гора Ляо, Гора Цзя и гора Хуан из 198 главы
- А ты? – спросил Цзян Си.
- Учитель остался на горе, вы идите, а я вернусь, помогу ему. Когда мы все уладим, мы встретимся в вашей уважаемой школе.
Цзян Си очень долго молчал. В конце концов он сложил руки и поклонился Мо Жань.
- Жду господина* в Гу Юйэ, за сим откланиваюсь.
* он назвал его Цзюнь – то есть очень уважительно
Вся группа раненых, искалеченных и уставших двинулась за Цзян Си, стремясь покинуть это гиблое место. Мо Жань внезапно еще раз окликнул его.
- Глава Цзян!
- Матер Мо, что-то еще?
- Барышня Е…
- Я знаю, этот Цзян не допустит, чтобы ей причинили и половину вреда.
И только сейчас у Мо Жань отлегло от сердца. Цзян Си с целой толпой уже ушли довольно далеко, но люди Пика Сышэн еще не тронулись с места. Сюэ Чженъюн в нерешительности все топтавшийся на месте, наконец подошел, и пощипывая бровь, хрипло произнес:
- Жань-эр, все-таки, что это было?
Мо Жань смотрел о на дядю, то на младшего двоюродного брата, его сердце отозвалось ужасной болью, однако, он, натужено улыбнувшись, ответил:
- В двух словах не расскажешь, это долгая история. Дядя, вы с Сюэ Мэн идите первыми, а потом я как все улажу тут, вернусь к вам и все расскажу.
Сюэ Мэн, однако, совсем не хотел ждать так долго. Его сердце как будто горело, он сказал:
- Нет, как могло так случиться, что ты человек школы Жуфэн? Ты же вырос на Пике Сышэн, ты…ты..
Он произносил это «ты» так долго, что в конце концов его глаза покраснели, и он еле выдавил лишь:
- Ты мой старший брат, правда?
Мо Жань не отрываясь смотрел на него.
Сюэ Мэн дрожал, хотя он изо всех сил старался сдерживать себя, но его все равно колотило.
Его растерянный и убитый вид был очень несчастным. У Мо Жань перехватило горло, он не знал, что ему нужно сказать, чтобы прозвучало правильно.
В конце концов он шагнул вперед и взял Сюэ Мэн за плечи.
- Когда я только пришел на Пик Сышэн, ты ж и знать меня не хотел. – горько рассмеялся Мо Жань. Он не осмеливался снова заглянуть в широко раскрытые, полные слез, глаза Сюэ Мэн.
Эти глаза были слишком чистые, слишком горячие.
А он такой грязный.
Он побоялся.
Сюэ Мэн очень долго молчал, в конце концов открыв рот он хрипло выговорил:
- … ты дашь мне правдивый ответ, правда?
Он крепко схватился за Лунчэн, тот, для которого Мо Жань добыл ему кристалл, чтобы он вставил его в саблю.
Он так хватался за него, как утопающий за соломинку.
За одну эту ночь на его глазах Наньгун Сы бросился в пруд, принеся себя в жертву духу дракона, Ши Мей лишился глаз и пропал без вести, он видел, как Мо Жань, пролив свою кровь, открыл запечатанные двери, подчиняющиеся только роду Наньгун.
Он задыхался. Он чувствовал, что тонет.
- …… хорошо. Я дам тебе ответ. – сердце Мо Жань не выдержало.
Он держал Сюэ Мэна за плечи и уже сам не понимал, это он дрожит или Сюэ Мэн. Но это уже не имело никакого значения. Он прямо посмотрел Сюэ Мэну в глаза и, чеканя каждое слово, произнес:
- Послушай, я никогда не был человеком Жуфэн. Я за всю жизнь не сделал ничего, что могло бы навредить Пику Сышэн. Если возможно, я хочу служить этой школе до конца своих дней.
Сюэ Мэн очень долго шевелил губами, пытаясь что-то высказать, но словно язык проглотил. Слезы, что уже переполнили глаза, наконец потекли вниз. Он закусил нижнюю губу и так стоял некоторое время, кусая ее. В конце концов его прорвало:
- Ши Мей сказал, что я никогда не понимал его. На самом деле…. На самом деле я и тебя не понимаю…. Раньше я слишком много воли давал своему нраву, я никогда не думал, как вам приходиться, я ничего не понимал, просто все время орал…. Но… но…
Он замолчал. Слезы текли и капали на землю.
- Но, на самом деле, я всегда очень переживал за вас. Я больше никогда не буду бранить тебя, я не буду помыкать Ши Мей…. Я хочу вернуться в прошлое, чтобы было как прежде… чтобы все можно было изменить в прошлом. – под конец он уже беззвучно плакал, проговорив еле слышно– Брат, не обманывай меня ….
Он выглядел так, что Мо Жань не мог решиться взглянуть на него. Он подтолкнул Сюэ Мэна к Сюэ Чженъюну. Его тихий голос был пропитан слезами, как на рассвете пышная зелень росой.
- Слушайся. Иди с дядей. Как только здесь все утрясется, я немедля разыщу вас.
Как только слова затихли, он повернулся и вернулся за магический барьер горы Цзяо. Заблокировал вход и больше не оглядывался.
В главном зале с прудом духа дракона кирпичи и плитка раскрошились, каменные столбы были повалены после ожесточенной битвы, только дым сражения висел над полем боя. Тасянь Цзюнь уже приставил свой модао между шеей и воротником Чу Ваньнина. Он надавил чуть сильнее и ослепительно яркая, алая кровь, медленно стекая по коже, окрашивала черное отполированное лезвие.
Чу Ваньнин закрыл глаза. Он молча сжал губы.
- Учитель, в этот раз вы сражались как-то уж очень невнимательно.
- ………..
- Ты ж это не нарочно, а? – Тасянь Цзюнь поднял его на ноги с колен, поднял руку и модао Бугуй в тот же миг скрылся. Но одновременно тело Чу Ваньнина было скованно мощным запретным заклинанием. Темно бирюзовый, искрящийся поток, прочно опутал его. Тасянь Цзюнь сжал подбородок Чу Ваньнина и заставил поднять голову.
- Скажи этому Почтеннейшему, о чем ты думаешь?
Чу Ваньнин медленно открыл глаза. В его зрачках отразилось так хорошо ему знакомое и в то же время абсолютно чужое лицо.
Он ощутил, как ежится от страха.
Он понимал, что это не Мо Жань, но каждое движение этого человека было как у Мо Жань. Еще больше его пугало то, что он внезапно обнаружил, что именно это лицо, похоже он и видел в своих снах.
Сколько раз в его снах они с Мо Жань сплетались в любовной страсти и его лицо там было таким же худым и бледным, красивым и порочным. В черных как смоль глазах не было ни капли тепла и нежности, а только лишь жестокость и безумие.
- Даже если ты не скажешь, Почтеннейший и так знает. – его голос был тягучим, неторопливым, - Учитель определенно думает, кто же я такой, что за чушь я болтаю и откуда я пришел.
Кончиками пальцев он очень интимно провел по щеке Чу Ваньнина.
- Не торопись… этот Почтеннейший все потихоньку тебе расскажет. Заодно напомню… - его взгляд переместился вниз, на левую руку Чу Ваньнина.
- Цзюгэ и Хуайша даже не вздумай призывать. Этот Почтеннейший давно настороже и не повторит прошлых ошибок.
Услышав, как он упомянул названия двух его непревзойденных божественных оружия, выражение лица Чу Ваньнина стало еще более тревожным, в его мрачных фениксовых глазах промелькнула растерянность. Возможно, именно потому, что ему понравилось его строптивое и недоуменное выражение лица, Тасянь Цзюнь тихонько засмеялся.
Он коснулся лица Чу Ваньнина:
- Что случилось, ты удивлен, что я знаю о Цзюгэ и Хуайша? Но это и неудивительно, этот Почтеннейший знал об этом задолго до того, как пришел сюда, я кое что знаю об этом нечестивом мире. Этот Почтеннейший знает, что в этом времени и пространстве «Я» еще не переступил через горы трупов и моря крови, вынудив тебя сразиться с собой. «Я», естественно, еще не видел эти два непревзойденных оружия.
- Этот нечестивый мир…ты?
Но Тасянь Цзюнь не ответил, он лишь рассмеялся.
Чу аньнин вдруг охватило жуткое ощущение, он подумал, что этот Мо Жань смотрит на самого себя как на мертвеца. Как во сне, его глаза слишком откровенные*, слишком безумные, внутри них бурлят так много непонятных разных эмоций и эти эмоции пылают на столько ярко, что могли бы любого нормального человека свести с ума.
* 赤裸 здесь это сочетание - голый в абстрактном смысле, например голая правда, в отличии от 裸体 – тут голый в прямом смысле, без одежды.
- Ворота времени и пространства, жизни и смерти. – медленно проговорил он, - Это запретная техника, Учитель наверняка о ней знает.
!
- В том, другом, мире культивации, Учитель, ты уже много лет как мертв.
Он пристально вглядывался во все больше и больше бледнеющее лицо Чу Ваньнина. Он смотрел, как последняя капля крови исчезала с его лица. Тасянь Цзюнь смотрел на него и в его глазах разгорался яркий свет.
Вдруг словно отточенный клинок вышел из ножен, словно водяной дракон вынырнул из воды.
Невозмутимость и спокойствие этого человека достигли своего предела, когда он вдруг схватил Чу Ваньнина, постепенно сходя с ума:
- Верно… именно оно, именно такое лицо.
- ………..
- Именно это лицо…. Я вижу это лицо, я смотрю на это лицо живого мертвеца, лежащего в павильоне Алого лотоса каждый день, каждую ночь…. В твоем лице нет ни капли крови, ни капли жизни. Твой труп не разлагается, но больше не говорит, больше не открывает глаз. В том мире культивации ты давно уже мертв…. ты отомстил мне!
Он тяжело дышал, его глаза ярко пылали.
Отчаяние. Бушевало пламя и молнии. Бесились драконы и змеи*
* 龙蛇飞舞 (стремительный полет дракона и змеи) - это выражение описывает силу и яркость каллиграфии, но здесь применено видимо в качестве красивого эпитета
- Чу Ваньнин, я ненавижу тебя. Ты оставил меня одного.
Говоря это, он поднял руки и крепко обнял его. Стиснул его в объятьях.
Так горячо.
Как огонь.
Его пронзило болью это давно потерянное тепло, из горла вырвался хриплый вздох. Он крепко обхватил его руками, прижал, ненавидя то, что нельзя втереть его в свою плоть и кости, впитать в себя его душу, чтобы отныне и в жизни, и в смерти, согреться, чтобы больше не чувствовать холода.
Он все бы отдал, только не остаться снова в одиночестве.*
* 形影相吊- красивое выражение «тело и тень жалеют друг друга» означает «один как перст.»
Нет.. нет…
Но у Чу Ваньнина кровь застыла в жилах, перед глазами время от времени темнело. Он не понимал, что в конце концов происходит, он ничего не понимал. Кто умер? Кто кого оставил одного?
Каменные двери в зал пруда духа дракона опять медленно открылись.
Свет и тень заколеблись и в проем поспешно вошел человек.
- Учитель! – взволнованно позвал он.
Множество солдат были настороже, они бросились вперед преградить ему путь.
Тасянь Цзюнь, услышав этот голос, сначала немного растерялся, а затем холодно улыбнулся.
- Обалдеть, кто это, оказывается это «он». - Он небрежно и томно взмахнул рукой, сказав тем пешкам, что пришли вместе с ним, - Разойтись. Все в порядке, пусть войдет.
Мо Жань по дороге сюда все думал о камнях Чжэньлун, о технике пространства и времени, жизни и смерти. Он подозревал, что Хуа Биньань был далеко не последним в этом деле. Если бы это и в самом деле был полностью замыслом Хуа Биньань, то ему незачем было бы там, на платформе Призыва Души вредить Сюй Шуанлиню. Сюй Шуанлинь бы его не выдал.
Следовательно, последний в этом деле, кто же это мог быть?
Партия Чжэньлун, ворота жизни и смерти, Бугуй… Два бренных мира искривляются, скручиваются и , как говорят старики – ветка за веткой, действие за действием, все связывается вместе. Внутри ему не давала покоя безумная идея и от этой идеи его бросало в дрожь. Но невозможно было в это поверить, он несся всю дорогу, он не верил, что все это может быть правдой.
Пока он не ворвался в зал Духа дракона.
Пока не увидел «того самого» человека.
У Мо Жань загудело в голове. Кровь, клокоча хлынула к мозгу. Он даже не мог сделать вдох. Он лишь шевелил губами, его глаза вылезали из орбит*
*отсебятина. В оригинале лопнули глаза.
Нет…
Нет!
Это правда?
Тот мужчина в зале, плотно окруженный толпой, выглядел таким циничным, равнодушным, в его глазах сквозило презрение, казалось, он забавлялся.
Он холодно, пристально уставился на Мо Жань.
Те же глаза и брови, тот же нос, губы – одно лицо, то же телосложение и манеры*.
* это относится к обаянию, манере поведения человека. Харизма или впечатление от человека
Разница совсем ничтожная. Он как будто смотрелся в зеркало, отдаленное от него потоком времени, и видел прошлого себя, как призрак, как собственную не упокоенную душу.
Уголки губ Тасянь Цзюнь чуть приподнялись, в улыбке, словно густой запах крови заполнил воздух.
Он притянул тело Чу Ваньнина поставив его перед собой и кончиком пальца коснулся его губ, накладывая заклинание молчания. И лишь после этого улыбаясь, обратился к человеку, застывшему в дверном проеме:
- Ммм, наставник Мо, этот Почтеннейший давно наслышан о прекрасной репутации этого наставника, это довольно интересно. Теперь, когда врата жизни и смерти широко открыты, мы с вами наконец то получили возможность встретиться лично.
Он замолк. В его глазах блеснул темный свет. Сквозь ровные белые зубы он выплюнул два презрительных, сладких, как сладкий лед, слова:
- Рад встрече.
Тем временем у подножья горы Цзяо, не считая людей зала Цзяндун, которые неизвестно куда ушли, оказались все культиваторы, которым посчастливилось сбежать. Как только они вышли за пределы магического барьера, несмотря на то, что они понимали, что опасность все еще грозит им, однако у многих уже иссякли силы и они повалились на землю.
Ма Юнь, закатив глаза, оперся о большой валун и завывая запричитал:
- Так нельзя, нельзя, невозможно, господа, друзья, давайте уже вернемся по домам, запремся там и будем обороняться. На самом деле, уже сил нет так мучаться.
- Мы еще не выяснили, что это за мистическая формация и что за люди вышли из нее, - отозвался Цзян Си, - Как мы сейчас вернемся?
- А что мы можем сделать еще? Если бы у нас были силы им противостоять, нам не пришлось бы так позорно сбегать.
Настоятель Сюаньцзин тоже сказал:
- Глава Цзян, на сей раз все же лучше послушать Хозяина Ма. Вместо того, чтобы сопротивляться сейчас до конца и в итоге оказаться в, несомненно, героическом, но прискорбном положении, не лучше ли вернуться домой и привести в порядок знамена и барабаны*? А потом вновь собраться.
*перегруппироваться, собраться с силами
Цзян Си молча поджал губы и посмотрел в сторону людей с Пика Сышэн. Но и Сюэ Чжэнъюн, и Сюэ Мэн выглядели очень рассеянными, постоянно поглядывая на главную дорогу с горы Цзяо, пока на ней, в клубах пыли не показался еще один человек.
- Мо Жань… - пробормотал Сюэ Мэн.
Мо Жань, наконец последним вышел за магический барьер горы Цзяо. Нахмурив свои черные, как смоль брови, он быстро окинул взглядом столпившихся людей.
- Это действительно камни Чжэньлун. Вероятно, они связаны с третьей запретной техникой времени и пространства «Врата жизни и смерти». Если это действительно так, то мы не знаем что это за люди и кто еще может выйти оттуда. Поэтому все вы быстро уходите, не надо тут дожидаться смерти, сохранить жизни, важнее.
Он помолчал, а затем обратился к Цзян Си:
- Глава Цзян, пожалуйста, уведите всех на остров Линьлин, там магический барьер Сюань У* сможет защитить на какое-то время от Хуа Биньань. К тому же адепты вашей лекарской школы помогут людям, пораженным личинками цзуаньсинь снять проклятье.
*Гора Сюань У или гора Цзя - третья «демоническая гора». Гора Цзяо, Гора Ляо, Гора Цзя и гора Хуан из 198 главы
- А ты? – спросил Цзян Си.
- Учитель остался на горе, вы идите, а я вернусь, помогу ему. Когда мы все уладим, мы встретимся в вашей уважаемой школе.
Цзян Си очень долго молчал. В конце концов он сложил руки и поклонился Мо Жань.
- Жду господина* в Гу Юйэ, за сим откланиваюсь.
* он назвал его Цзюнь – то есть очень уважительно
Вся группа раненых, искалеченных и уставших двинулась за Цзян Си, стремясь покинуть это гиблое место. Мо Жань внезапно еще раз окликнул его.
- Глава Цзян!
- Матер Мо, что-то еще?
- Барышня Е…
- Я знаю, этот Цзян не допустит, чтобы ей причинили и половину вреда.
И только сейчас у Мо Жань отлегло от сердца. Цзян Си с целой толпой уже ушли довольно далеко, но люди Пика Сышэн еще не тронулись с места. Сюэ Чженъюн в нерешительности все топтавшийся на месте, наконец подошел, и пощипывая бровь, хрипло произнес:
- Жань-эр, все-таки, что это было?
Мо Жань смотрел о на дядю, то на младшего двоюродного брата, его сердце отозвалось ужасной болью, однако, он, натужено улыбнувшись, ответил:
- В двух словах не расскажешь, это долгая история. Дядя, вы с Сюэ Мэн идите первыми, а потом я как все улажу тут, вернусь к вам и все расскажу.
Сюэ Мэн, однако, совсем не хотел ждать так долго. Его сердце как будто горело, он сказал:
- Нет, как могло так случиться, что ты человек школы Жуфэн? Ты же вырос на Пике Сышэн, ты…ты..
Он произносил это «ты» так долго, что в конце концов его глаза покраснели, и он еле выдавил лишь:
- Ты мой старший брат, правда?
Мо Жань не отрываясь смотрел на него.
Сюэ Мэн дрожал, хотя он изо всех сил старался сдерживать себя, но его все равно колотило.
Его растерянный и убитый вид был очень несчастным. У Мо Жань перехватило горло, он не знал, что ему нужно сказать, чтобы прозвучало правильно.
В конце концов он шагнул вперед и взял Сюэ Мэн за плечи.
- Когда я только пришел на Пик Сышэн, ты ж и знать меня не хотел. – горько рассмеялся Мо Жань. Он не осмеливался снова заглянуть в широко раскрытые, полные слез, глаза Сюэ Мэн.
Эти глаза были слишком чистые, слишком горячие.
А он такой грязный.
Он побоялся.
Сюэ Мэн очень долго молчал, в конце концов открыв рот он хрипло выговорил:
- … ты дашь мне правдивый ответ, правда?
Он крепко схватился за Лунчэн, тот, для которого Мо Жань добыл ему кристалл, чтобы он вставил его в саблю.
Он так хватался за него, как утопающий за соломинку.
За одну эту ночь на его глазах Наньгун Сы бросился в пруд, принеся себя в жертву духу дракона, Ши Мей лишился глаз и пропал без вести, он видел, как Мо Жань, пролив свою кровь, открыл запечатанные двери, подчиняющиеся только роду Наньгун.
Он задыхался. Он чувствовал, что тонет.
- …… хорошо. Я дам тебе ответ. – сердце Мо Жань не выдержало.
Он держал Сюэ Мэна за плечи и уже сам не понимал, это он дрожит или Сюэ Мэн. Но это уже не имело никакого значения. Он прямо посмотрел Сюэ Мэну в глаза и, чеканя каждое слово, произнес:
- Послушай, я никогда не был человеком Жуфэн. Я за всю жизнь не сделал ничего, что могло бы навредить Пику Сышэн. Если возможно, я хочу служить этой школе до конца своих дней.
Сюэ Мэн очень долго шевелил губами, пытаясь что-то высказать, но словно язык проглотил. Слезы, что уже переполнили глаза, наконец потекли вниз. Он закусил нижнюю губу и так стоял некоторое время, кусая ее. В конце концов его прорвало:
- Ши Мей сказал, что я никогда не понимал его. На самом деле…. На самом деле я и тебя не понимаю…. Раньше я слишком много воли давал своему нраву, я никогда не думал, как вам приходиться, я ничего не понимал, просто все время орал…. Но… но…
Он замолчал. Слезы текли и капали на землю.
- Но, на самом деле, я всегда очень переживал за вас. Я больше никогда не буду бранить тебя, я не буду помыкать Ши Мей…. Я хочу вернуться в прошлое, чтобы было как прежде… чтобы все можно было изменить в прошлом. – под конец он уже беззвучно плакал, проговорив еле слышно– Брат, не обманывай меня ….
Он выглядел так, что Мо Жань не мог решиться взглянуть на него. Он подтолкнул Сюэ Мэна к Сюэ Чженъюну. Его тихий голос был пропитан слезами, как на рассвете пышная зелень росой.
- Слушайся. Иди с дядей. Как только здесь все утрясется, я немедля разыщу вас.
Как только слова затихли, он повернулся и вернулся за магический барьер горы Цзяо. Заблокировал вход и больше не оглядывался.
В главном зале с прудом духа дракона кирпичи и плитка раскрошились, каменные столбы были повалены после ожесточенной битвы, только дым сражения висел над полем боя. Тасянь Цзюнь уже приставил свой модао между шеей и воротником Чу Ваньнина. Он надавил чуть сильнее и ослепительно яркая, алая кровь, медленно стекая по коже, окрашивала черное отполированное лезвие.
Чу Ваньнин закрыл глаза. Он молча сжал губы.
- Учитель, в этот раз вы сражались как-то уж очень невнимательно.
- ………..
- Ты ж это не нарочно, а? – Тасянь Цзюнь поднял его на ноги с колен, поднял руку и модао Бугуй в тот же миг скрылся. Но одновременно тело Чу Ваньнина было скованно мощным запретным заклинанием. Темно бирюзовый, искрящийся поток, прочно опутал его. Тасянь Цзюнь сжал подбородок Чу Ваньнина и заставил поднять голову.
- Скажи этому Почтеннейшему, о чем ты думаешь?
Чу Ваньнин медленно открыл глаза. В его зрачках отразилось так хорошо ему знакомое и в то же время абсолютно чужое лицо.
Он ощутил, как ежится от страха.
Он понимал, что это не Мо Жань, но каждое движение этого человека было как у Мо Жань. Еще больше его пугало то, что он внезапно обнаружил, что именно это лицо, похоже он и видел в своих снах.
Сколько раз в его снах они с Мо Жань сплетались в любовной страсти и его лицо там было таким же худым и бледным, красивым и порочным. В черных как смоль глазах не было ни капли тепла и нежности, а только лишь жестокость и безумие.
- Даже если ты не скажешь, Почтеннейший и так знает. – его голос был тягучим, неторопливым, - Учитель определенно думает, кто же я такой, что за чушь я болтаю и откуда я пришел.
Кончиками пальцев он очень интимно провел по щеке Чу Ваньнина.
- Не торопись… этот Почтеннейший все потихоньку тебе расскажет. Заодно напомню… - его взгляд переместился вниз, на левую руку Чу Ваньнина.
- Цзюгэ и Хуайша даже не вздумай призывать. Этот Почтеннейший давно настороже и не повторит прошлых ошибок.
Услышав, как он упомянул названия двух его непревзойденных божественных оружия, выражение лица Чу Ваньнина стало еще более тревожным, в его мрачных фениксовых глазах промелькнула растерянность. Возможно, именно потому, что ему понравилось его строптивое и недоуменное выражение лица, Тасянь Цзюнь тихонько засмеялся.
Он коснулся лица Чу Ваньнина:
- Что случилось, ты удивлен, что я знаю о Цзюгэ и Хуайша? Но это и неудивительно, этот Почтеннейший знал об этом задолго до того, как пришел сюда, я кое что знаю об этом нечестивом мире. Этот Почтеннейший знает, что в этом времени и пространстве «Я» еще не переступил через горы трупов и моря крови, вынудив тебя сразиться с собой. «Я», естественно, еще не видел эти два непревзойденных оружия.
- Этот нечестивый мир…ты?
Но Тасянь Цзюнь не ответил, он лишь рассмеялся.
Чу аньнин вдруг охватило жуткое ощущение, он подумал, что этот Мо Жань смотрит на самого себя как на мертвеца. Как во сне, его глаза слишком откровенные*, слишком безумные, внутри них бурлят так много непонятных разных эмоций и эти эмоции пылают на столько ярко, что могли бы любого нормального человека свести с ума.
* 赤裸 здесь это сочетание - голый в абстрактном смысле, например голая правда, в отличии от 裸体 – тут голый в прямом смысле, без одежды.
- Ворота времени и пространства, жизни и смерти. – медленно проговорил он, - Это запретная техника, Учитель наверняка о ней знает.
!
- В том, другом, мире культивации, Учитель, ты уже много лет как мертв.
Он пристально вглядывался во все больше и больше бледнеющее лицо Чу Ваньнина. Он смотрел, как последняя капля крови исчезала с его лица. Тасянь Цзюнь смотрел на него и в его глазах разгорался яркий свет.
Вдруг словно отточенный клинок вышел из ножен, словно водяной дракон вынырнул из воды.
Невозмутимость и спокойствие этого человека достигли своего предела, когда он вдруг схватил Чу Ваньнина, постепенно сходя с ума:
- Верно… именно оно, именно такое лицо.
- ………..
- Именно это лицо…. Я вижу это лицо, я смотрю на это лицо живого мертвеца, лежащего в павильоне Алого лотоса каждый день, каждую ночь…. В твоем лице нет ни капли крови, ни капли жизни. Твой труп не разлагается, но больше не говорит, больше не открывает глаз. В том мире культивации ты давно уже мертв…. ты отомстил мне!
Он тяжело дышал, его глаза ярко пылали.
Отчаяние. Бушевало пламя и молнии. Бесились драконы и змеи*
* 龙蛇飞舞 (стремительный полет дракона и змеи) - это выражение описывает силу и яркость каллиграфии, но здесь применено видимо в качестве красивого эпитета
- Чу Ваньнин, я ненавижу тебя. Ты оставил меня одного.
Говоря это, он поднял руки и крепко обнял его. Стиснул его в объятьях.
Так горячо.
Как огонь.
Его пронзило болью это давно потерянное тепло, из горла вырвался хриплый вздох. Он крепко обхватил его руками, прижал, ненавидя то, что нельзя втереть его в свою плоть и кости, впитать в себя его душу, чтобы отныне и в жизни, и в смерти, согреться, чтобы больше не чувствовать холода.
Он все бы отдал, только не остаться снова в одиночестве.*
* 形影相吊- красивое выражение «тело и тень жалеют друг друга» означает «один как перст.»
Нет.. нет…
Но у Чу Ваньнина кровь застыла в жилах, перед глазами время от времени темнело. Он не понимал, что в конце концов происходит, он ничего не понимал. Кто умер? Кто кого оставил одного?
Каменные двери в зал пруда духа дракона опять медленно открылись.
Свет и тень заколеблись и в проем поспешно вошел человек.
- Учитель! – взволнованно позвал он.
Множество солдат были настороже, они бросились вперед преградить ему путь.
Тасянь Цзюнь, услышав этот голос, сначала немного растерялся, а затем холодно улыбнулся.
- Обалдеть, кто это, оказывается это «он». - Он небрежно и томно взмахнул рукой, сказав тем пешкам, что пришли вместе с ним, - Разойтись. Все в порядке, пусть войдет.
Мо Жань по дороге сюда все думал о камнях Чжэньлун, о технике пространства и времени, жизни и смерти. Он подозревал, что Хуа Биньань был далеко не последним в этом деле. Если бы это и в самом деле был полностью замыслом Хуа Биньань, то ему незачем было бы там, на платформе Призыва Души вредить Сюй Шуанлиню. Сюй Шуанлинь бы его не выдал.
Следовательно, последний в этом деле, кто же это мог быть?
Партия Чжэньлун, ворота жизни и смерти, Бугуй… Два бренных мира искривляются, скручиваются и , как говорят старики – ветка за веткой, действие за действием, все связывается вместе. Внутри ему не давала покоя безумная идея и от этой идеи его бросало в дрожь. Но невозможно было в это поверить, он несся всю дорогу, он не верил, что все это может быть правдой.
Пока он не ворвался в зал Духа дракона.
Пока не увидел «того самого» человека.
У Мо Жань загудело в голове. Кровь, клокоча хлынула к мозгу. Он даже не мог сделать вдох. Он лишь шевелил губами, его глаза вылезали из орбит*
*отсебятина. В оригинале лопнули глаза.
Нет…
Нет!
Это правда?
Тот мужчина в зале, плотно окруженный толпой, выглядел таким циничным, равнодушным, в его глазах сквозило презрение, казалось, он забавлялся.
Он холодно, пристально уставился на Мо Жань.
Те же глаза и брови, тот же нос, губы – одно лицо, то же телосложение и манеры*.
* это относится к обаянию, манере поведения человека. Харизма или впечатление от человека
Разница совсем ничтожная. Он как будто смотрелся в зеркало, отдаленное от него потоком времени, и видел прошлого себя, как призрак, как собственную не упокоенную душу.
Уголки губ Тасянь Цзюнь чуть приподнялись, в улыбке, словно густой запах крови заполнил воздух.
Он притянул тело Чу Ваньнина поставив его перед собой и кончиком пальца коснулся его губ, накладывая заклинание молчания. И лишь после этого улыбаясь, обратился к человеку, застывшему в дверном проеме:
- Ммм, наставник Мо, этот Почтеннейший давно наслышан о прекрасной репутации этого наставника, это довольно интересно. Теперь, когда врата жизни и смерти широко открыты, мы с вами наконец то получили возможность встретиться лично.
Он замолк. В его глазах блеснул темный свет. Сквозь ровные белые зубы он выплюнул два презрительных, сладких, как сладкий лед, слова:
- Рад встрече.
-
-
23.10.2021 в 14:56-
-
23.10.2021 в 15:48