Lapsa1
читать дальше 251. Гора Лунсюэ. Возвращение.
- И как ты думаешь использовать первую запретную технику?
Уж и не сосчитать, в который раз он спрашивал это, Мо Жань в этот день по воле небес был в хорошем расположении духа, и в конце концов он, наконец-то ответил:
- Вернусь назад.
-А потом?
Веки Тасянь Цзюнь приподнялись:
- Потом спасу его.
Кого «его» было понятно без слов.
Чу Ваньнин, одетый в белые как снег одеяния, стоял перед Мо Жань:
- Если ты тщательно перелопатил все древние записи, касающиеся первой запретной техники, тогда ты должен знать, что никто, кто пробовал изменить время и пространство, ни один не умер спокойной смертью. Последний корифей, пытавшийся вернуть свою дочь, перенести себя обратно серез время и пространство, чтобы забрать ее, сам же там и убил себя, и что в конце получилось? Ты не можешь этого не знать.
Мо Жань нахмурившись, переменил позу, перекинув одну ногу на другую и подперев щеку рукой, ответил:
- Этот достопочтенный действительно еще не знает.
- ……
- Это просто пример потерпевшего поражение, на что тут стоит смотреть.
- Никто не добился успеха, - ответил Чу Ваньнин.
- В таком случае, этот достопочтенный будет первым, кто добьется успеха.
- Если время и пространство придут в беспорядок, ты вообще не представляешь, какие могут быть последствия, - не сдавался Чу Ваньнин.
Мо Жань едва не рассмеялся:
- Даже если поднимется беспорядок во всем мире, воды захлестнут небо, какое дело до этого этому достопочтенному?
Чу Ваньнин по-прежнему не сдавался:
- Даже если ты действительно сможешь взять Ши Минцзина и перенести его с собой в это время и пространство, то как же тот, другой ты? Как ты утешишь самого себя. Ты не думаешь, что будет так же, когда два корифея тогда отбирали одного человека друг у друга, как ты думаешь тут поступить?
Мо Жань хмыкнув, рассмеялся:
- Это всего лишь тот же я в другом мире. Если он встанет у меня на пути, я просто бью его и все.
Чу Ваньнин тут же закрыл рот, почувствовав, как от ужаса волосы встали дыбом.
Мо Жань и правда окончательно сошел с ума.
- Тогда, если… - почти впав в ступор, медленно проговорил Чу Ваньнин, - Как в тот раз, повториться та история, когда корифей пытался забрать дочь, ты сам у себя отбирая Ши Минцзина, понимаешь, что случайно, Ши Минцзин из того мира может быть тоже раздавлен в трещине времени и пространства, ты…
На этот раз, не успел он договорить, как услышал громкий звук, подобный гонгу.
Мо Жань вскочил, опрокинув узкий столик, со стоявшим на нем блюдом с фруктами. Виноград, апельсины, личжи*, подобно отрубленным человеческим головам, раскатились кругом по полу.
*разновидность китайской сливы
Тасянь Цзюнь широко шагнув переступил их, расшитые темными узорами в виде драконов красные сапоги,* ступая по полу, давили фрукты. Виноград разрывался кровью, личжи трескались, как мозги, в этом море и среди горы трупов наполненным чистым фруктовым ароматом, он схватил Чу Ваньнина за грудки, его глаза были как у свирепого дикого зверя.
*си – обувь императора в виде полусапог особого вида
- Я знал, что он не нравится тебе. Ты желал ему смерти. – мрачно проговорил Мо Жань, - Однако, не слишком ли ты злобный, он ведь ещё твой ученик, когда-то он поклонился тебе, доверял тебе. А ты так проклинаешь его, Чу Ваньнин.
- Я не проклинаю его, я говорю тебе правду.
- Да кто хочет слушать твою правду? – строгим голосом проговорил Мо Жань, - Если этот достопочтенный хочет человека, он перевернет время и пространство небо и землю, но вернется спасти его! Если мирской мир встанет на его пути, он разорвет его, если я сам попытаюсь помешать себе, я убью себя, если ты снова встанешь на моем пути, тогда….
Он минуту злобно тяжело дышал, внутри его безумные глаза чуть подернулись влагой. Что тогда? Растопчет? Но он уже переломил хребет Чу Ваньнина. Обесчестит? Но Чу Ваньнин давно уже вступил в брак с мужчиной.
Тогда, убьет? Внезапно сердце сдавила боль, в итоге он не смог ничего произнести, вопреки ожиданиям, он сам не знал, что «тогда.»
Мо Жань в гневе ушел, оставшийся в одиночестве Чу Ваньнин посреди пустого тронного зала, окруженный со всех сторон тьмой, прекрасно понимал, что в этой тьме скрывается тот человек, который и расставил эту ловушку, и Тасянь Цзюнь и уважаемый бессмертный Бэйдоу, оба уже увязли в ней по уши.
Но что же он должен сделать?
В тот день, когда первая запретная техника будет применена, если всего лишь надорвать и сразу вернуться тем же путем, это не приведет к значительным последствиям. Точно также как на человеке, рана может зарубцеваться, так же и время и пространство, может самовосстанавливаться. Но если разрыв будет крупным, и изменений будет много, то два смертных мира могут переплестись и смешаться, и, в итоге эти изменения могут превратиться в то, что описано в древних записях.
Раскол.
«Мир упорядочен, если порядок расколоть, настанет небесная кара, все вернется в первозданный хаос».
Эту фразу Чу Ваньнин сам не помнил, где прочел, но впечатление о ней было очень отчетливым. Там говорилось именно о последствиях выхода из-под контроля пространственно- временного разрыва.
То, что называлось наступлением небесной кары, обращающей все в первозданный хаос, означало то, что небесные божества накажут простых людей, смешав полностью время и пространство, они сотрут его в порошок и все откатится обратно в ничто.
Цена выхода из -под контроля первой запретной техники это полное уничтожение во времени и пространстве двух миров. Поэтому, во что бы то ни стало нельзя допустить чтобы это было осуществлено. Нельзя разрешить, чтобы Мо Жань и дальше продолжал в таком духе.
В тот вечер Мо Жань был занят делами по поводу беспорядков в Куньлунь, поэтому он не позвал Чу Ваньнина, чтобы продолжать его мучить. Таким образом Чу Ваньнин вооружившись фонарем, вновь пошел в книгохранилище.
Теперь Мо Жань был чуточку добрее, он знал, что у Чу Ваньнина нет никаких возможностей, поэтому, исключая того времени, когда он вызывал его гнев, Мо Жань обычно не ограничивал его на Пике Сышэн. Книгохранилище, задний склон горы, да даже арсенал непревзойденного божественного оружия, он нисколько не возражал, если Чу Ваньнин посещал их.
Принцип был тот же, что при содержании кошки.
Клыки спилены, острые когти обрезаны, и этого довольно. Если сломать ему ногу, сделать так, чтобы кот не мог и пошевелиться, исключить полностью дикость и непослушание, то это и правда будет чересчур скучно.
В книгохранилище Чу Ваньнин разбирался в собственных выводах и собирал все нити воедино, связывая их с нынешним положением вещей. В конце концов он остановился на двух вещах, которые он мог с уверенностью утверждать: Первое – это человек за кулисами очень силен в использовании различных лекарств, но, духовных сил у него несомненно мало. Это хорошо понятно, по сколько если бы этот человек обладал собственной могучей духовной силой, то ему бы не потребовалось использовать чужие руки для этой цели. И второе – смерть Ши Мэй была спланирована этим закулисным злодеем, для стимулирования ненависти в душе Мо Жань.
По этому пункту Чу Ваньнин тоже получил улики из древних текстов.
«Бакучанхэнь может удалить из сердца все тепло и мягкость, но также сохранит воспоминания о доброте, к одному человеку.» Сложный демонический текст был расшифрован, «Поэтому лицо, проводящее операцию, часто позволяет носителю цветка Бакучанхэнь сохранить именно о себе нормальные воспоминания, это приводит к тому, что носитель Бакучанхэнь признает осуществившего операцию, будет неразрывно с ним связан этой техникой, будет желать ради него пожертвовать своей жизнью».
Ши Мэй давно уже умер, он это видел своими глазами, это невозможно подделать. Значит Ши Мэй не мог быть тем человеком, что осуществил эту технику, но Мо Жань явно сохранил все существовавшие прекрасные воспоминания именно о нем и закулисный злодей, явно воспользовавшись этой оставшейся крупинкой чистоты и теплых чувств в сердце Мо Жань, подбил его прикоснуться ко всем трем запретным техникам.
Доска Чжэньлун, которая контролирует весь мир. Техника Возрождения, которая оживляет мертвых. Техника врат жизни и смерти, которая изменяет пространство и время.
Мо Жань в самом деле испробовал их всех, удачно или нет. Что это за человек, который так настойчиво и жадно стремился контролировать все три запретные техники? Что это за человек, который хотел так сильно прорвать время и пространство в другой мир, невзирая на опасность превращения обоих смертных миров в ничто, всего лишь ради своих частных устремлений?
Чу Ваньнин не думал об этом, ответ на этот вопрос был не так важен сейчас. Важно было то, что сейчас он должен был поспешить, до того, как Мо Жань преуспеет в обучении техники врат жизни и смерти, остановить этот процесс.
Он несколько раз обдумал это и наконец ясно увидел перед собой лишь один путь – он должен убить Тасянь Цзюнь. А потом вернуться назад, в то время, когда в сердце Мо Жань еще не проросли семена Бакучанхэнь и подавить их. Придумать, как их уничтожить. Ведь в человека нельзя второй раз подсадить Бакучанхэнь. Таким образом, даже после смерти Тасянь Цзюнь, даже если и найдет способ открыть врата жизни и смерти, у него больше не будет возможности заполучить огромную боевую мощь Мо Вэйюй.
Убить Тасянь Цзюнь….
Глубокой ночью залетевший в книгохранилище мотылек стремился к свету. Он полетел прямо в огонь лампы, что держал Чу Ваньнин и в мгновение языки пламени охватили его. От него ничего не осталось, лишь вонь от гари.
Чу Ваньнин смотрел на этот огонь, на этого глупого мотылька.
Огонь был очень ярким, а сердце очень холодным.
Убить Тасянь Цзюнь…. Убить Тасянь Цзюнь….
Убить Мо Жань. Убить того, кого контролировали, использовали, несчастного человека у которого было так мало счастливых дней.
Когда-то, будучи учителем, он не смог позаботиться о нем как следует, а сейчас он вынужден строить планы, как казнить его.
Чу Ваньнин внезапно закрыл глаза и слегка откинул голову назад, положив ее между книжными полками. Лампа переливалась всеми цветами, он, как мотылек, собирался так же бросится в огонь.
Необходимо убить Мо Вэйюй.
Пошел дождь.
Мелкий затяжной дождь.
Чу Ваньнин был его любовником. Заснув неглубоким сном, он проснулся.
Сила желания Мо Жань всегда была поразительна. Чу Ваньнин не знал был ли он так же неутомим в сексе с Сун Цютун, он изливал лишь чисто звериную похоть или только одного человека хотел так настойчиво.
Это не важно.
Мо Жань сейчас лежал рядом с ним и крепко спал, так же как множество ночей перед этим. Сейчас он становился все более безрассудным, он хотел, чем дальше, тем больше. Закончив, он даже не выходил и проснувшись утром, перед тем как идти в тронный зал, мог сразу заняться сексом еще разок. Убить его.
Но силы были совершенно не равными, Чу Ваньнин не чувствовал, что у него есть шансы на успех, даже если он лежал тут рядом, на одной подушке.
Надо еще подождать, говорил он сам себе.
В конечном итоге было важно сделать две вещи, первая – убить, другая, опередив закулисного злодея, первым открыть врата жизни и смерти, разорвать пространство и время и воспрепятствовать тому, чтобы Мо Жань был полностью захвачен цветком Бакучанхэнь. Раз уж первое прямо сейчас осуществить нельзя, он будет делать второе. Откроет первую запретную технику, врата жизни и смерти.
Об этом запретном искусстве у него почему-то всегда было смутное представление. В сочетании с той массой книг и свитков, которые нашел Мо Жань, в сочетании с бесчисленным количеством неудачных попыток, он, наконец нашел как в общих чертах восстановить эту технику. Но, поскольку у него не было духовного ядра, Чу Ваньнину было сложно осуществить это заклинание. К счастью, у него было Цзюге, с которым он был связан от рождения и пусть у него и не было больше духовного ядра, но он все равно мог призвать его. А потому, хоть все делать наугад было очень тяжело, о прошлых неудачах и разочарованиях не стоит много говорить. Одним словом, Чу Ваньнин в конце концов все же смог, воспользовавшись силой Цзюге разорвать во времени и пространстве маленькую трещину.
В эту брешь действительно можно было пройти.
Он приблизился к трещине и услышал долетавшее из бесконечной дали свист…
Ворота жизни и смерти, пространства и времени открывались со свистом и закрывались так же. Все было именно так, как говорили слухи.
Он услышал раздавшийся в необъятных просторах далекий голос, который спрашивал его:
- Куда отправится господин?
Сначала сердце застучало словно барабан, однако после, когда «лодка уже подошла к мосту»*, он успокоился.
* Поговорка вроде «даст бог зайку даст и лужайку» означает, что не нужно беспокоиться заранее, и проблема всегда к тому времени может разрешится, когда настанет срок ее решения.
- Куда отправится господин?
Когда голос повторил вопрос еще раз, Чу Ваньнин оглянулся на зал Ушань, где уже начались пение и танцы - сегодня он сам навлек на себя гнев Мо Жань, и теперь Мо Жань уже вызвал Сон Цютун, чтобы она составила ему компанию, так что он больше не будет его искать.
Он глубоко вздохнул, фениксовые глаза сияли:
- Я хочу вернуться в тот год, когда Мо Жань только подсадили цветок Бакучанхэнь.
Он попытался еще раз еще отчетливее выговаривая слова.
- Туда, когда цветок находился еще на первом этапе, когда его еще можно удалить. … ты понял?
Из трещины никто не отозвался, однако, прежде, чем Чу Ваньнин успел разочароваться, вдруг появилось сияние и пространственно-временной туннель медленно открылся.
Один шаг - и небо и земля закружились. Когда все затихло, он открыл глаза, перед ним медленно парили в воздухе несколько лепестков персикового цвета.
Он…он действительно вернулся в прошлое на много лет назад!
В то время, в прекрасный вечер* на Пике Сышэн, в сезон конца весны.
*月白风清 -сватлая луна, приятный ветерок, наслаждаться ночным пейзажем
- …
Чу Ваньнин постоял немного, стараясь успокоиться и привести в порядок свои эмоции, а потом, раздвинув слой за слоем пышные цветы, вышел из разрыва.
Он обнаружил, что стоит в школе на заднем склоне горы. В нос ударил аромат трав и цветов, которые посадила госпожа Ван. Вдалеке сияли крошечные огоньки ламп и фонарей, освещавшие комнаты нескольких тысяч учеников, в темноте они сливались вместе в один Млечный путь.
Как во сне, снова побывать в знакомом месте.
Чу Ваньнин застыл на месте, пусть на его лице и не отразилось много эмоций, однако в груди сейчас перемешались все чувства. Он медленно начал спускаться, смотря, как вокруг со смехом носятся играя младшие ученики, как старейшина Сюаньцзи вместе с казначеем, старейшиной Цуньчан состязаются на мечах, обмениваясь опытом. Завернув за угол , он даже увидел толстую кошку госпожи Ван, Цай Бао, которая сидя вверху, на стене, вытянув свою маленькую пушистую голову, тщательно обнюхивала выросшие до верха стены, распустившиеся розы.
Он ошибся, это не походило на сон. Все эти годы даже в самых лучших снах он не мог так вернуться на Пик Сышэн.
Чу Ваньнин глядя на пейзаж перед собой, в одиночестве шел вперед.
Он знал, что у него не было привычки вечером покидать павильон Алого лотоса, поэтому он нисколько не беспокоился, что в это время может встретить сам себя.
Он шел вперед и вдруг увидел идущих ему навстречу двух юношей. Один был прекрасен, как цветущий лотос, второй слепил глаза, подобно павлиньему хвосту. С самого начала он шел медленно, но сейчас не мог сдержаться и шаги его остановились совсем.
Это были юные Ши Мэй и Сюэ Мэн.
- И как ты думаешь использовать первую запретную технику?
Уж и не сосчитать, в который раз он спрашивал это, Мо Жань в этот день по воле небес был в хорошем расположении духа, и в конце концов он, наконец-то ответил:
- Вернусь назад.
-А потом?
Веки Тасянь Цзюнь приподнялись:
- Потом спасу его.
Кого «его» было понятно без слов.
Чу Ваньнин, одетый в белые как снег одеяния, стоял перед Мо Жань:
- Если ты тщательно перелопатил все древние записи, касающиеся первой запретной техники, тогда ты должен знать, что никто, кто пробовал изменить время и пространство, ни один не умер спокойной смертью. Последний корифей, пытавшийся вернуть свою дочь, перенести себя обратно серез время и пространство, чтобы забрать ее, сам же там и убил себя, и что в конце получилось? Ты не можешь этого не знать.
Мо Жань нахмурившись, переменил позу, перекинув одну ногу на другую и подперев щеку рукой, ответил:
- Этот достопочтенный действительно еще не знает.
- ……
- Это просто пример потерпевшего поражение, на что тут стоит смотреть.
- Никто не добился успеха, - ответил Чу Ваньнин.
- В таком случае, этот достопочтенный будет первым, кто добьется успеха.
- Если время и пространство придут в беспорядок, ты вообще не представляешь, какие могут быть последствия, - не сдавался Чу Ваньнин.
Мо Жань едва не рассмеялся:
- Даже если поднимется беспорядок во всем мире, воды захлестнут небо, какое дело до этого этому достопочтенному?
Чу Ваньнин по-прежнему не сдавался:
- Даже если ты действительно сможешь взять Ши Минцзина и перенести его с собой в это время и пространство, то как же тот, другой ты? Как ты утешишь самого себя. Ты не думаешь, что будет так же, когда два корифея тогда отбирали одного человека друг у друга, как ты думаешь тут поступить?
Мо Жань хмыкнув, рассмеялся:
- Это всего лишь тот же я в другом мире. Если он встанет у меня на пути, я просто бью его и все.
Чу Ваньнин тут же закрыл рот, почувствовав, как от ужаса волосы встали дыбом.
Мо Жань и правда окончательно сошел с ума.
- Тогда, если… - почти впав в ступор, медленно проговорил Чу Ваньнин, - Как в тот раз, повториться та история, когда корифей пытался забрать дочь, ты сам у себя отбирая Ши Минцзина, понимаешь, что случайно, Ши Минцзин из того мира может быть тоже раздавлен в трещине времени и пространства, ты…
На этот раз, не успел он договорить, как услышал громкий звук, подобный гонгу.
Мо Жань вскочил, опрокинув узкий столик, со стоявшим на нем блюдом с фруктами. Виноград, апельсины, личжи*, подобно отрубленным человеческим головам, раскатились кругом по полу.
*разновидность китайской сливы
Тасянь Цзюнь широко шагнув переступил их, расшитые темными узорами в виде драконов красные сапоги,* ступая по полу, давили фрукты. Виноград разрывался кровью, личжи трескались, как мозги, в этом море и среди горы трупов наполненным чистым фруктовым ароматом, он схватил Чу Ваньнина за грудки, его глаза были как у свирепого дикого зверя.
*си – обувь императора в виде полусапог особого вида
- Я знал, что он не нравится тебе. Ты желал ему смерти. – мрачно проговорил Мо Жань, - Однако, не слишком ли ты злобный, он ведь ещё твой ученик, когда-то он поклонился тебе, доверял тебе. А ты так проклинаешь его, Чу Ваньнин.
- Я не проклинаю его, я говорю тебе правду.
- Да кто хочет слушать твою правду? – строгим голосом проговорил Мо Жань, - Если этот достопочтенный хочет человека, он перевернет время и пространство небо и землю, но вернется спасти его! Если мирской мир встанет на его пути, он разорвет его, если я сам попытаюсь помешать себе, я убью себя, если ты снова встанешь на моем пути, тогда….
Он минуту злобно тяжело дышал, внутри его безумные глаза чуть подернулись влагой. Что тогда? Растопчет? Но он уже переломил хребет Чу Ваньнина. Обесчестит? Но Чу Ваньнин давно уже вступил в брак с мужчиной.
Тогда, убьет? Внезапно сердце сдавила боль, в итоге он не смог ничего произнести, вопреки ожиданиям, он сам не знал, что «тогда.»
Мо Жань в гневе ушел, оставшийся в одиночестве Чу Ваньнин посреди пустого тронного зала, окруженный со всех сторон тьмой, прекрасно понимал, что в этой тьме скрывается тот человек, который и расставил эту ловушку, и Тасянь Цзюнь и уважаемый бессмертный Бэйдоу, оба уже увязли в ней по уши.
Но что же он должен сделать?
В тот день, когда первая запретная техника будет применена, если всего лишь надорвать и сразу вернуться тем же путем, это не приведет к значительным последствиям. Точно также как на человеке, рана может зарубцеваться, так же и время и пространство, может самовосстанавливаться. Но если разрыв будет крупным, и изменений будет много, то два смертных мира могут переплестись и смешаться, и, в итоге эти изменения могут превратиться в то, что описано в древних записях.
Раскол.
«Мир упорядочен, если порядок расколоть, настанет небесная кара, все вернется в первозданный хаос».
Эту фразу Чу Ваньнин сам не помнил, где прочел, но впечатление о ней было очень отчетливым. Там говорилось именно о последствиях выхода из-под контроля пространственно- временного разрыва.
То, что называлось наступлением небесной кары, обращающей все в первозданный хаос, означало то, что небесные божества накажут простых людей, смешав полностью время и пространство, они сотрут его в порошок и все откатится обратно в ничто.
Цена выхода из -под контроля первой запретной техники это полное уничтожение во времени и пространстве двух миров. Поэтому, во что бы то ни стало нельзя допустить чтобы это было осуществлено. Нельзя разрешить, чтобы Мо Жань и дальше продолжал в таком духе.
В тот вечер Мо Жань был занят делами по поводу беспорядков в Куньлунь, поэтому он не позвал Чу Ваньнина, чтобы продолжать его мучить. Таким образом Чу Ваньнин вооружившись фонарем, вновь пошел в книгохранилище.
Теперь Мо Жань был чуточку добрее, он знал, что у Чу Ваньнина нет никаких возможностей, поэтому, исключая того времени, когда он вызывал его гнев, Мо Жань обычно не ограничивал его на Пике Сышэн. Книгохранилище, задний склон горы, да даже арсенал непревзойденного божественного оружия, он нисколько не возражал, если Чу Ваньнин посещал их.
Принцип был тот же, что при содержании кошки.
Клыки спилены, острые когти обрезаны, и этого довольно. Если сломать ему ногу, сделать так, чтобы кот не мог и пошевелиться, исключить полностью дикость и непослушание, то это и правда будет чересчур скучно.
В книгохранилище Чу Ваньнин разбирался в собственных выводах и собирал все нити воедино, связывая их с нынешним положением вещей. В конце концов он остановился на двух вещах, которые он мог с уверенностью утверждать: Первое – это человек за кулисами очень силен в использовании различных лекарств, но, духовных сил у него несомненно мало. Это хорошо понятно, по сколько если бы этот человек обладал собственной могучей духовной силой, то ему бы не потребовалось использовать чужие руки для этой цели. И второе – смерть Ши Мэй была спланирована этим закулисным злодеем, для стимулирования ненависти в душе Мо Жань.
По этому пункту Чу Ваньнин тоже получил улики из древних текстов.
«Бакучанхэнь может удалить из сердца все тепло и мягкость, но также сохранит воспоминания о доброте, к одному человеку.» Сложный демонический текст был расшифрован, «Поэтому лицо, проводящее операцию, часто позволяет носителю цветка Бакучанхэнь сохранить именно о себе нормальные воспоминания, это приводит к тому, что носитель Бакучанхэнь признает осуществившего операцию, будет неразрывно с ним связан этой техникой, будет желать ради него пожертвовать своей жизнью».
Ши Мэй давно уже умер, он это видел своими глазами, это невозможно подделать. Значит Ши Мэй не мог быть тем человеком, что осуществил эту технику, но Мо Жань явно сохранил все существовавшие прекрасные воспоминания именно о нем и закулисный злодей, явно воспользовавшись этой оставшейся крупинкой чистоты и теплых чувств в сердце Мо Жань, подбил его прикоснуться ко всем трем запретным техникам.
Доска Чжэньлун, которая контролирует весь мир. Техника Возрождения, которая оживляет мертвых. Техника врат жизни и смерти, которая изменяет пространство и время.
Мо Жань в самом деле испробовал их всех, удачно или нет. Что это за человек, который так настойчиво и жадно стремился контролировать все три запретные техники? Что это за человек, который хотел так сильно прорвать время и пространство в другой мир, невзирая на опасность превращения обоих смертных миров в ничто, всего лишь ради своих частных устремлений?
Чу Ваньнин не думал об этом, ответ на этот вопрос был не так важен сейчас. Важно было то, что сейчас он должен был поспешить, до того, как Мо Жань преуспеет в обучении техники врат жизни и смерти, остановить этот процесс.
Он несколько раз обдумал это и наконец ясно увидел перед собой лишь один путь – он должен убить Тасянь Цзюнь. А потом вернуться назад, в то время, когда в сердце Мо Жань еще не проросли семена Бакучанхэнь и подавить их. Придумать, как их уничтожить. Ведь в человека нельзя второй раз подсадить Бакучанхэнь. Таким образом, даже после смерти Тасянь Цзюнь, даже если и найдет способ открыть врата жизни и смерти, у него больше не будет возможности заполучить огромную боевую мощь Мо Вэйюй.
Убить Тасянь Цзюнь….
Глубокой ночью залетевший в книгохранилище мотылек стремился к свету. Он полетел прямо в огонь лампы, что держал Чу Ваньнин и в мгновение языки пламени охватили его. От него ничего не осталось, лишь вонь от гари.
Чу Ваньнин смотрел на этот огонь, на этого глупого мотылька.
Огонь был очень ярким, а сердце очень холодным.
Убить Тасянь Цзюнь…. Убить Тасянь Цзюнь….
Убить Мо Жань. Убить того, кого контролировали, использовали, несчастного человека у которого было так мало счастливых дней.
Когда-то, будучи учителем, он не смог позаботиться о нем как следует, а сейчас он вынужден строить планы, как казнить его.
Чу Ваньнин внезапно закрыл глаза и слегка откинул голову назад, положив ее между книжными полками. Лампа переливалась всеми цветами, он, как мотылек, собирался так же бросится в огонь.
Необходимо убить Мо Вэйюй.
Пошел дождь.
Мелкий затяжной дождь.
Чу Ваньнин был его любовником. Заснув неглубоким сном, он проснулся.
Сила желания Мо Жань всегда была поразительна. Чу Ваньнин не знал был ли он так же неутомим в сексе с Сун Цютун, он изливал лишь чисто звериную похоть или только одного человека хотел так настойчиво.
Это не важно.
Мо Жань сейчас лежал рядом с ним и крепко спал, так же как множество ночей перед этим. Сейчас он становился все более безрассудным, он хотел, чем дальше, тем больше. Закончив, он даже не выходил и проснувшись утром, перед тем как идти в тронный зал, мог сразу заняться сексом еще разок. Убить его.
Но силы были совершенно не равными, Чу Ваньнин не чувствовал, что у него есть шансы на успех, даже если он лежал тут рядом, на одной подушке.
Надо еще подождать, говорил он сам себе.
В конечном итоге было важно сделать две вещи, первая – убить, другая, опередив закулисного злодея, первым открыть врата жизни и смерти, разорвать пространство и время и воспрепятствовать тому, чтобы Мо Жань был полностью захвачен цветком Бакучанхэнь. Раз уж первое прямо сейчас осуществить нельзя, он будет делать второе. Откроет первую запретную технику, врата жизни и смерти.
Об этом запретном искусстве у него почему-то всегда было смутное представление. В сочетании с той массой книг и свитков, которые нашел Мо Жань, в сочетании с бесчисленным количеством неудачных попыток, он, наконец нашел как в общих чертах восстановить эту технику. Но, поскольку у него не было духовного ядра, Чу Ваньнину было сложно осуществить это заклинание. К счастью, у него было Цзюге, с которым он был связан от рождения и пусть у него и не было больше духовного ядра, но он все равно мог призвать его. А потому, хоть все делать наугад было очень тяжело, о прошлых неудачах и разочарованиях не стоит много говорить. Одним словом, Чу Ваньнин в конце концов все же смог, воспользовавшись силой Цзюге разорвать во времени и пространстве маленькую трещину.
В эту брешь действительно можно было пройти.
Он приблизился к трещине и услышал долетавшее из бесконечной дали свист…
Ворота жизни и смерти, пространства и времени открывались со свистом и закрывались так же. Все было именно так, как говорили слухи.
Он услышал раздавшийся в необъятных просторах далекий голос, который спрашивал его:
- Куда отправится господин?
Сначала сердце застучало словно барабан, однако после, когда «лодка уже подошла к мосту»*, он успокоился.
* Поговорка вроде «даст бог зайку даст и лужайку» означает, что не нужно беспокоиться заранее, и проблема всегда к тому времени может разрешится, когда настанет срок ее решения.
- Куда отправится господин?
Когда голос повторил вопрос еще раз, Чу Ваньнин оглянулся на зал Ушань, где уже начались пение и танцы - сегодня он сам навлек на себя гнев Мо Жань, и теперь Мо Жань уже вызвал Сон Цютун, чтобы она составила ему компанию, так что он больше не будет его искать.
Он глубоко вздохнул, фениксовые глаза сияли:
- Я хочу вернуться в тот год, когда Мо Жань только подсадили цветок Бакучанхэнь.
Он попытался еще раз еще отчетливее выговаривая слова.
- Туда, когда цветок находился еще на первом этапе, когда его еще можно удалить. … ты понял?
Из трещины никто не отозвался, однако, прежде, чем Чу Ваньнин успел разочароваться, вдруг появилось сияние и пространственно-временной туннель медленно открылся.
Один шаг - и небо и земля закружились. Когда все затихло, он открыл глаза, перед ним медленно парили в воздухе несколько лепестков персикового цвета.
Он…он действительно вернулся в прошлое на много лет назад!
В то время, в прекрасный вечер* на Пике Сышэн, в сезон конца весны.
*月白风清 -сватлая луна, приятный ветерок, наслаждаться ночным пейзажем
- …
Чу Ваньнин постоял немного, стараясь успокоиться и привести в порядок свои эмоции, а потом, раздвинув слой за слоем пышные цветы, вышел из разрыва.
Он обнаружил, что стоит в школе на заднем склоне горы. В нос ударил аромат трав и цветов, которые посадила госпожа Ван. Вдалеке сияли крошечные огоньки ламп и фонарей, освещавшие комнаты нескольких тысяч учеников, в темноте они сливались вместе в один Млечный путь.
Как во сне, снова побывать в знакомом месте.
Чу Ваньнин застыл на месте, пусть на его лице и не отразилось много эмоций, однако в груди сейчас перемешались все чувства. Он медленно начал спускаться, смотря, как вокруг со смехом носятся играя младшие ученики, как старейшина Сюаньцзи вместе с казначеем, старейшиной Цуньчан состязаются на мечах, обмениваясь опытом. Завернув за угол , он даже увидел толстую кошку госпожи Ван, Цай Бао, которая сидя вверху, на стене, вытянув свою маленькую пушистую голову, тщательно обнюхивала выросшие до верха стены, распустившиеся розы.
Он ошибся, это не походило на сон. Все эти годы даже в самых лучших снах он не мог так вернуться на Пик Сышэн.
Чу Ваньнин глядя на пейзаж перед собой, в одиночестве шел вперед.
Он знал, что у него не было привычки вечером покидать павильон Алого лотоса, поэтому он нисколько не беспокоился, что в это время может встретить сам себя.
Он шел вперед и вдруг увидел идущих ему навстречу двух юношей. Один был прекрасен, как цветущий лотос, второй слепил глаза, подобно павлиньему хвосту. С самого начала он шел медленно, но сейчас не мог сдержаться и шаги его остановились совсем.
Это были юные Ши Мэй и Сюэ Мэн.
-
-
04.02.2022 в 15:37-
-
05.02.2022 в 12:12-
-
05.02.2022 в 16:25