Lapsa1
читать дальше
- …. !!!!
- Что?!
Когда Дуань Ихань с пипой выходила на сцену в то время немало юношей из богатых и знатных семей боролись за ее внимание и алой парчи она не знала счета* и той, не знающей себе равных, прекрасной и талантливой певицей небожительницей, кто бы мог подумать, оказалась его мать?
* Из Поэмы «Пипа» (Певица) поэта династии Тан, Бо Цзюйи (772-845 гг. ) внизу переведенный отрывок.
五陵少年 (или парни Улина) - Гробницы пяти императоров Ханьгао, Хуэя, Цзин, У и Чжао были расположены на западе Чанъаня, а позже перенесены в район Улин. В то время вблизи этих гробниц жили самые богатые и знатные люди, поэтому это вошло в обиход как обозначение вначале как ребенка очень богатой и знатной семьи, а затем плейбоя.
- Моя мама именно тогда случайно и познакомилась с Наньгун Яном. Он и был тем хозяином девятого города школы Жуфэн. Он немного разбирался в стихосложении, пении, он умел сладко говорить и выглядел элегантно. – помолчав, Мо Жань добавил, - Моя мама, взглянув в его глаза, полюбила этого человека.
Сюэ Мэн сбоку непрерывно мотал головой, бормоча:
- Как это возможно…?
- Когда такая красавица сама бросается в объятья, зачем Наньгун Ян нужно было отказывать. – продолжил Мо Жань, - Однако, он все же занимал высокое положение и не мог самовольно распоряжаться собой, показывая при своем положении, что ему нравится актриса. Он обманул мою мать, рассказав, что он торговец из Линьи и живет здесь.
- Так… так или иначе они же испытывали чувства, день и ночь проводили вместе, как же она ничего не обнаружила?
Мо Жань криво улыбнулся:
- Если бы она обнаружила это, то не вложила бы в эти встречи столько души. Наньгун Ян хорошо умел врать, тем более он совсем недолго жил в Сянтань и моя мать с самого начала не могла бы о нем ничего выяснить. А после, из Линьи пришло запечатанное письмо. Наньгун Ян получив тайно то запечатанное письмо, наспех собрался и сразу уехал из Сянтань.
- И ваша матушка не спросила его, куда он уезжает?
- Он ушел глубокой ночью и даже не попрощался с моей матерью. Они были любовниками несколько месяцев, а в итоге Наньгун Ян оставил всего лишь стопку серебряных монет и записку с двумя словами «не скучай». А затем этот человек исчез.
Какая-то женщина культиватор проговорила со вздохом:
- Ах, эти певички в музыкальных домах*, проституты из «грушевых садов», им так трудно заполучить порядочного человека. Так жаль.
* певички-проститутки
Закончив вздыхать, она, не удержав любопытства, продолжила расспросы:
- И что потом? Ваша матушка не смирилась с тем, что ее бросил любовник, она пошла искать его?
Мо Жань покачал головой.
- Моя мама по характеру была мягкой и нежной, немного нерешительной. Когда ее бросили, она только и могла, что проглотить горечь в душе и никогда бы не пошла никуда устраивать скандал. … но вскоре, она обнаружила, что беременна.
Госпожа Ван, услышав это, невольно выдохнула «Аа». В ее глазах было столько грусти, когда она посмотрела на Мо Жань, она не знала, что ему сказать.
- Музыкальный дом хотел и дальше содержать ее. Однако при условии, что она избавиться от ребенка. Родившая ребенка женщина уже не выглядела бы в танце так же хорошо, а они не хотели нести убытки.
Мо Жань закрыл глаза.
- Моя мама не согласилась. Поэтому, управляющая делами хозяйка*потребовала от нее большой выкуп, чтобы оплатить издержки. Тогда мама взяла все свои сбережения, все свои дорогие одежды и украшения, все, включая вышитые туфли, отдала ей, чтобы купить себе свободу. Она рассчитывала пойти в Линьи и разыскать моего отца.
*Моньянг – что то вроде мамаши, хозяйки проституток
- У этой женщины не осталось ни гроша, - прошептала госпожа Ван, - Как же она пешком могла добраться из Сянтань до Линьи?
- Кое кто ей помог. – ответил Мо Жань.
- Кто это?
- Сюнь Фэнжо. Сестра Сюнь знала, что моя мама уходит из музыкального дома, ночью она догнала ее у выхода из города и отдала ей все свои последние сбережения. К тому же, она сказала моей матери, что если та не найдет моего отца, ничто не помешает ей прийти обратно в дом Цзуйюй и разыскать ее. Старшая и младшая, они как сестры, могут вполне жить хорошо вместе.
Корифей Сюаньцзин, вздохнув проговорил:
- Какая верность, однако так презирают этих нежных, слабых девушек.
- И что потом? – спросил Цзян Си, - Твоя мама разыскала Наньгун Ян?
Мо Жань притих на короткое время, а затем усмехнувшись ответил:
- Нашла. Несмотря на то, что Наньгун Ян, скрывая свое положение, представился ей фальшивым именем, однако моя мама очень легко* сразу нашла его.
*不费吹灰之力-легче чем пылинку сдуть.
Некто удивленно проговорил:
- Ха! Оказывается, у нее и такие выдающиеся навыки есть?
- Выдающимися навыками она не обладала, это была чистая случайность.
Люди начали переглядываться, у всех на лицах читалось сомнение:
- Да где уж там случайность, хозяева городов школы Жуфэн обычно очень редко показываются на людях.
- Они действительно очень редко показываются…- лицо Мо Жань помрачнело, - Например спустя месяц после бракосочетания сына правителя, в школе Жуфэн устраивается огромный банкет и все в городе приходят приветствовать его. Как вам такое?
Толпа, услышав это, была поражена:
- То письмо, что получил тогда Наньгун Ян, неужто в нем его торопили вернуться домой чтобы вступить в брак?
Кроме того, некто вспомнил:
- А, я вспомнил, первая жена Наньгун Яна была дочерью очень богатой и могущественной семьи. Так неужто он и правда был вынужден бросить помолвленную с ним певичку, чтобы вернуться и жениться на той богатой девушке…
Выражение лица Мо Жань было очень холодным:
- Его никто не вынуждал. И он не затем вернулся, чтобы жениться. Когда он получил то таинственное письмо, в действительности в этом письме были приятные новости. Глава школы Жуфэн информировал его, что его жена в ближайшем времени родит и чтобы он возвращался и был рядом с ней.
Сейчас, до этого молчавший, Сюэ Чженъюн, изменившись в лице проговорил:
- Так Наньгун Ян поехал развлекаться в Сянтань будучи уже женатым человеком?!
- Ммм, - Мо Жань опустил взгляд. Это было действительно тяжело для него, сейчас рассказывать о таких вещах, но на его лице не было выражения сильных мук и страдания, он ровным голосом проговорил, - Поскольку жена Наньгун Ян была беременна, а здоровье ее было плохим, был возможен выкидыш, поэтому он вышел отдохнуть и расслабиться. И он встретил мою мать. Она понравилась ему, и он солгал ей, что не женат, чтобы заполучить расположение моей матери.
Некто в гневе топнул ногой:
- Нечего сказать, хуже животного!
- В доме жена носит его ребенка, а он побежал гулять. Да еще и заделал еще одного ребенка, ай.
- Как этой Дуань Ихань так не повезло, что она доверилась Наньгун Ян ?
Ответ был понятен без слов. Толпа бурлила возмущением, некоторые начали бросать на Мо Жань жалостливые взгляды. Но Мо Жань не обращал внимания, кто как смотрит на него, он лишь продолжал рассказывать историю об испытаниях своей матери.
Это была тайна двух его жизней, и он впервые откровенно говорил о ней. Неожиданно, но его давняя боль уменьшилась, он даже почувствовал некоторое облегчение.
Мо Жань продолжал:
- Тогда в Линьи съехались люди по случаю на празднование по случаю рождения сына у хозяина девятого города школы Жуфэн. Моя мама дошла до угловой башни девятього города и увидела на украшенном красными флагами и фестонами верхнем этаже башни Наньгун Яна обнимющего жену с ребенком на руках, а внизу приветствующую их толпу, бросающую на счастье сибины*. После этого моя мама… больше не искала его. К тому времени она уже израсходовала остаток тех денег, и не могла оплатить свое обратное возвращение в Сянтань. А спустя почти год в Линьи, в заброшенном дровяном сарае родился я.
* так называемые счастливые лепешки, они идут в качестве приданного, а так же подаются на 5 счастливых моментов жизни: свадьбу, рождение ребенка, новоселье, окончание образования, день рожденя
- А потом ты вернулся обратно в Сянтань в дом Цзуйюй? – спросил Цзян Си.
Мо Жань покачал головой:
- Когда я родился, мое здоровье было очень слабым, не прошел и месяц после рождения, как я заболел, с самого начала я причинял хлопоты. Она, чтобы вылечить меня умоляла всех лекарей в городе, но никто не пришел ей на помощь…. Поэтому она была вынуждена в итоге взяв меня, найти способ, как войти в ворота школы Жуфэн и найти Наньгун Ян.
В тот год слабая, худая мать, держа на руках истощенного как маленький котенок новорождённого младенца, измученная долгой дорогой возникла перед бывшим любовником.
Этот мужчина вовсе не обрадовался рождению ребенка, он был очень напуган, напуган до паники, да еще при этом и очень зол.
У него была молодая красивая жена и наследник, его жена была из известной, многообещающей богатой семьи, родившийся сын румяный, пухлый и здоровый малыш, в семье благополучие и согласие, а Дуань Ихань в его глазах была крупинкой мышиного дерьма пытавшимся разрушить его доброе имя и семейное благополучие.
У нее были плохие намерения.
С какой сати он должен хотеть признавать их?
Испугавшись, что она раздует скандал из этого дела, Наньгун Ян дал ей достаточно денег и приказал ей вместе с ребенком немедленно убраться из школы Жуфэн. Дуань Ихань держась за последнюю надежду сквозь слезы попросила:
- Моему мальчику еще никто не дал имя, не мог бы ты…..
Злобно уставившись на нее, с позеленевшим лицом он закричал:
- Пошла отсюда! Быстро убирайся! Это не мой ребенок, я и так дал тебе возможность сохранить лицо, а ты уже наглеешь, выметайся!
Ее грубо вытолкали за дверь.
Не было времени горевать, у нее на руках бы тщедушный младенец, который даже плакал очень тихо от слабости, его ручки и ножки были такими холодными, словно у кошки на последнем издыхании. Он тихо скукожился в ее объятьях.
Когда она позвала его, он приоткрыл свои черные как смоль глаза, бестолково глядя на нее, совсем не озорной, очень послушный и очень тихий.
И она, сдерживая слезы, обняла его и понесла к дому лекаря.
Там лекарь закричал на нее:
- Сколько раз я тебе уже говорил, мы тут не для того, чтобы помочь всему миру, почему это нужно бесплатно ухаживать за твоим ребёнком? Без денег, даже если….
Она торопливо передала ему ту милостыню, что дал ей Наньгун Ян. Вытащила его торгашеские медяки и суетливо протянула ему, больше всего боясь, что он напугает ее сына.
Ее глаза блеснули отчаянием, она беспрерывно, кланялась с опущенной головой:
- Есть деньги, доктор, деньги есть. Умоляю вас, сделайте милость, спасите моего мальчика. Он ведь еще такой маленький….
В доме лекарей не совсем отсутствовала доброта и сострадание, просто прежде эта женщина изводила их просьбами и уже надоела, а лечение ребенка, мази, целебные травы были не такими уж дешевыми, поэтому сейчас ей так грубо отказали. Но раз уж эта женщина имела достаточно денег, чтобы платить, они поменяли свое отношение на хорошее.
Целебные травы, иглоукалывание.
Болезнь была очень тяжелой и пришлось оставаться в доме лекарей. Течение болезни Мо Жань то ухудшалось, то улучшалось, так длилось несколько месяцев, но в итоге он все же поправился. К этому времени из тех денег у Дуань Ихань не осталось почти ничего. Она извинилась перед доктором и, взяв ребенка, ушла. Видя, что скоро наступит зима, она, боясь, что маленький сын опять замерзнет, выкроила ему верхнюю курточку и маленькое одеяло.
И на этом все деньги и закончились, она так и не смогла вернуться в Сянтань. Но Дуань Ихань, сидя в заброшенном дровяном сарае, глядя на то, как держа во рту палец, смеется сам с собой ее маленький сын, чувствовала себя очень довольной и очень спокойно.
Она была человеком, который всегда доволен тем, что имеет.
- Как же мне тебя назвать?
Кроха лишь что-то лепетал, он не умел говорить.
Дуань Ихань разожгла в углу огонь и взяв на руки сына, устроилась там погреться и поиграть с ним.
Ребенок улыбался и она улыбалась, вслед за ним.
Огонек переливаясь горел в холодном, обветшалом и заброшенном домике, но сейчас сидя у огня, она чувствовала, что ей очень тепло. Она гладила личико сына, а он брыкался своими маленькими ножками и заливался смехом.
Подумав немного, она сказала:
- Как на счет назвать тебя Жань-эр*, а?
* помним, что «-эр» это что-то вроде малыш, ребенок.
Мо Жань принялся сосать палец, его черные глаза рассеянно смотрели на нее.
Выражение лица Дуань Ихань на мгновение сделалось печальным:
- Я не знаю, какую фамилию тебе дать. Фамилию Наньгун – нельзя, однако ты не можешь носить и фамилию матери. Мамина фамилия принадлежит музыкальному дому, мне ее дала хозяйка. Ты такой же как и я, немного странный…. Я буду звать тебя просто Жань-эр, хорошо?
Мо Жань радостно сжимал кулачки, не кивая и не мотая головой.
- Малыш Жань -эр, как только наступит весна, мы с тобой сразу вернемся в Сянтань. – Дуань Ихань погладила его по мягким волосам, - Мама умеет играть на пипе, а еще может танцевать. Там есть барышня* Сюнь, эта девушка моя хорошая сестра. Конечно, ты ей понравишься, ты же будешь послушным, быстро научишься называть ее «тетя» …. А, ну ладно, ее нрав хоть и не слишком хорошо, но ты все таки научись называть ее тетя. Когда увидишь ее, обязательно скажи «старшая сестра Сюнь», хорошо? И тогда у тебя будут сладкие конфеты, понимаешь?
*姑娘 (гунян) – устаревшее наложница, проститутка, золовка
Она говорила и держала его за тонкий маленький пальчик.
- Жань-эр, только подожди немножко, зима очень скоро пройдет, а когда наступит весна, вы сразу вернемся домой.
Но в итоге эта зима длилась очень долго.
Тогда настали неурожайные годы и в нижнем мире культивации разгулялась нечисть. Линьи со всех сторон оградили защитными стенами и строго запретили простым людям выходить и входить. Поэтому Дуань Ихань не смогла уехать.
Она пошла в одну семейную лавку, помогать, рассчитывая заработать немного денег, чтобы прокормить свою семью. Однако, и у стен есть уши, неизвестно как, жена Наньгун Ян обнаружила следы его любовного похождения, одним словом, вскоре, Дуань Ихань, уже принятую на работу в ту лавку, торгующую пирожками, хозяин выгнал за ворота без всякого повода.
После этого Дуань Ихань никуда не брали в Линьи она не могла найти, где заработать себе на пропитание. И ей ничего не оставалось, как только лишь с маленьким сыном давать небольшие уличные представления за милостыню. Несколько раз, когда она кротко и мягко пела в конце улицы, Наньгун Ян в ярких одеждах, на норовистой лошади, сопровождаемый за спиной огромной свитой, проезжал мимо нее.
Его совесть была нечиста, и он хотел спрятаться от нее.
На самом деле для него в этом не было никакой необходимости, Дуань Ихань, хоть и была хрупкой и нежной, все же обладала какой-то гордостью, он только лишь напевала песню из Сянтань, даже не удостоив этого мужчину одним взглядом. И уж тем более не выходила посреди улицы плакать навзрыд перед бывшим любовником из-за того, что он был таким неверным.
На самом деле он даже не представлял, сколько самоуважения было у этой девушки-пипы.
- Взгляни на ее залитое слезами лицо, пусть одежда изношена, но лицо ее милое, встречный незнакомец, с незнакомым лицом, зачем он остановил взгляд на мне?
Кто-то, проходя мимо, походя кинул ей медную монету.
Она, как и прежде, словно музыкальное божество, девушка, удивительного таланта, опустив благочестиво взор, мягко произнесла:
- Премного благодарна, уважаемый господин, за вашу доброту.
Вот так текла жизнь, день за днем огромные костры на нижней границе культивации горели не преставая, Линьи не вмешивалось, лишь отбивая нечисть у своих высоких стен.
Это продолжалось целых пять лет.
Мо Жань исполнилось пять лет.
Однажды Наньгун Ян сильно поссорился с женой, на душе у него было тоскливо и поэтому он прогуливался туда-сюда вдоль западного рынка. В тот день погода была ясной и он, с руками скрещенными за спиной без всякого интереса рассматривал бродил между лотками с выпечкой и лавками ювелирных украшений. Под большим фикусом старые господа играли в дуйи. (шашки)
Исстари Линьи была землей обетованной. Какое к ней имело отношение смерть множества людей в нижнем мире культивации? Они находятся здесь, где все сто лет лишь тишь да гладь, радость и веселье.
Наньгун Ян подошел посмотреть, как дядюшки играют в дуйи.
Он отправился гулять в обычной одежде, и люди не узнавали его, поэтому, когда он сбоку от них стал, веселясь подсказывать ловкие ходы, этим дядюшкам он в конце концов очень надоел и они прогнали его.
Наньгун Ян, вынужденный отступить, в душе уже был не так весел. Он прошел немного вперед и остановился под большим деревом, увидев висевшую низко на ветке расшитую золотом птичью клетку, а в клетке звонко щебетавшую нектарницу.
Возможно, приятный солнечный свет заставил его душу проясниться. Наньгун Ян, стоящий под деревом, вдруг подумал о том времени, пять лет назад, о той кроткой и нежной девушке в доме в Сянтань.
Наклонив голову, он подразнил пташку:
- Ай, сможешь ли ты спеть напевы реки Сянтань?
Нектаница, конечно же не умела петь, она по-прежнему щебетала.
Наньгун Ян вздохнул и принялся про себя мурлыкать народную мелодию, которую он бесчисленное количество раз слышал из уст Дуань Ихань.
Внезапно, за спиной он расслышал голос. Некто, мягко, как журчащая вода напевал вслух:
- Небо распахнулось низкие облака и ветер холодный, небо полно льда и снега и ограда у колодца завалена* - голос был подобен раскатившимся по полу драгоценным жемчужинам.
* 井栏 - Четыре стены построены снизу вверх с деревянным каркасом, чтобы защитить стену колодца от обрушения, а ограждение колодца выступает над поверхностью . Колодезная ограда — символ дома в древней поэзии. Эта и последующие строки из традиционной оперы «встреча у колодца».
Он словно во сне, обернулся.
По сколько он специально уклонялся от встреч, то уже долгое время не видел ее. В этот момент сквозь толпу людей, люди непрерывным потоком сновали туда сюда, на противоположной стороне улицы, он вдруг снова заметил ту хрупкую, нежную женщину… напоминало ту картину, о которой все эти годы он не осмеливался и пары слов сказать своей жене, даже во сне.
Он опять ее встретил.
Рядом с Дуань Ихань был мальчик, такой слабый, что ветер с ног валил, мать и сын оба стояли на обочине дороги. Она, опустив глаза, пела ту самую песню, что прежде, толпы люди, чтобы ее послушать, не жалели никаких денег, ныне же надеясь разжалобить благородных господ, чтобы получить оплатить одну порцию еды.
Она мягко напевала:
- Перед большой дорогой перед горой, на тропинке за горой, перед горой и за горой тысячи путников* …..
* из традиционной оперы «встреча у колодца».
Перед множеством снующих туда-сюда людей, которые не задерживались ради нее.
Песня пусть была и благозвучная, но она не была настоящим товаром, она сама захотела ее спеть и поэтому не было смысла ей платить.
- Разлучиться с мужем легко, увидеться с мужем трудно… - вдруг пара расшитых золотом и украшенных бериллом туфлей возникли у неё перед глазами. Она услышала мужской голос, который шёпотом повторил и закончил за нее куплет, - Годы бегут как быстрые кони, письма не доходят, слезы переполнили колодец в ожидании государя.
Дуань Ихань на миг остолбенела, а затем медленно подняла глаза.
Она снова увидела его.
Он выглядел так же, как и пять лет назад, щеголеватый и элегантный, статный, с необычайно красивым лицом. Он совсем не постарел, годы не оставили на нем своего отпечатка.
Дуань Ихань видела в его зрачках свое отражение. У этой прекрасной, как отражение цветка в воде, молодой девушки, какой она была пять лет назад, ныне на лице отражались все горести жизни, от прелести и очарования не осталось ничего, что заставило бы людей восхищаться.
Однако, Наньгун Ян, смотрел в ее глаза, с действительно с глубоким чувством.
Он был женат много лет и его жена из-за слухов о его прошлой любовной истории, пусть и не осмеливалась это выяснять, однако всячески демонстрировала свое неудовольствие. То и дело она постоянно раздражалась и становилась в позу, сын так же был глуп и упрям до невозможности. А сейчас, стоя перед Дуань Ихань, увидев ее такой, в его сердце неожиданно родилось чувство стыда и сочувствие.
Дуань Ихань опустив взгляд, замолчала, песня оборвалась.
- Мама? – Мо Жань, стоящий рядом, ничего не понимая в недоумении посмотрел на нее.
- Сегодня мама устала, - сказала Дуань Ихань, - Вернемся домой.
Мо Жань тут же послушно закивал головой и улыбнувшись ответил:
- Тогда мы пойдем и отдохнем, я придумаю, что сделать на ужин.
Мать и сын оба собирались уйти.
- Ты…, - окликнул ее Наньгун Ян.
Его взгляд упал на Мо Жань.
Этот ребенок был очень худым и очень маленьким, он был одет в обноски, однако он выглядел очень разумным, у него было красивое, светлое личико.
Наньгун Ян вдруг осознал, что это ведь его собственное дитя.
Его плоть и кровь.
Он протянул руку и погладил Мо Жань по голове.
Мо Жань, не зная, кто он такой, прищурил глаза, он позволили этому человеку взлохматить свои черные волосы:
- Аа….
Наньгун Ян вспомнил про тот год, когда Дуань Ихань с новорожденным, маленьким как котенок младенцем, пришла в его дом просить о помощи.
Тогда она сказала:
- У него еще нет имени.
- Как тебя зовут, - спросил Наньгун Ян.
- Жань-эр.
- А фамилия?
- У меня нет фамилии.
Наньгун Ян с тоской посмотрел на Дуань Ихань, не зная, что его подтолкнуло, он сказал:
- Может быть тебе тогда….
Он не успел договорить. Неожиданно из-за угла появились даосы школы Жуфэн и прошли мимо.
Мимолетное наваждение мгновенно спало с Наньгун Ян.
Он вздрогнул и, похоже вернулся в реальность.
Он снова посмотрел в глаза Дуань Ихань.
Эта пара уже некогда встречавшихся с его взглядом глаз, игриво улыбавшихся, ныне выглядела скучающими они больше не напоминали ему ту молодую девушку из его снов. Несмотря даже на то, что они только что почти признали друг друга, они были холодны.
Она давно уже видела этого мужчину насквозь.
Наньгун Ян поэтому выглядел сейчас немного жалким и слегка пристыженным. Для того, чтобы прикрыть собственные эмоции, он слегка откашлялся и великодушно отвязав кошель отдал его со всем золотом и драгоценностями, что были, в руки Мо Жань.
Он снова похлопал Мо Жань по макушке и сказал:
- Твоя матушка так хорошо пела, это золото и драгоценности подходят ее таланту.
Однако тонкая рука спокойно взяла этот кошель из рук Мо Жань.
Дуань Ихань взяла из кошелька одну медную монету и опустила ее в щербатую миску, которую держал в руках Мо Жань. А после, этот доверху набитый золотом и драгоценностями, тяжелый кошель, вернула Наньгун Яну.
Она не сказала много, сего лишь мягко и равнодушно поклонилась ему, так же как и любому прохожему, подавшему ей монету.
Ее голос звучал очень вежливо:
- Премного благодарна, уважаемый господин, за вашу доброту.
С этими словами она повернулась и ушла.
Она была музыкальной богиней Сянтань, прежде была центром всеобщего внимания, за одну песню, за один танец. Улицы пустели ради нее, но она никогда не была надменной. А сейчас ее яркие одеяния поблекли, прекрасное лицо увяло, она только и могла, что жалко просить милостыню у дороги, но она не могла позволить унизить себя.
Именно после того дня, из-за таинственного поведения Дуань Ихань, Мо Жань начал строить догадки, а после всякими намеками и расспросами разузнал о том, как появился на свет.
- Мама рассказала тебе это, потому что не хотела обманывать тебя. Но, малыш Жань-эр, запомни хорошенька, ты не должен злиться. – говорила Дуань Ихань, - Не надо от него ничего требовать.
Говорила она тыкая Мо Жань в лоб.
- Как только бедствие утихнет в нижнем мире культивации и жителям Линьи разрешат выходить, мы сразу же вернемся в Сянтань.
Мо Жань затих, а после покивал головой:
- Я не буду его ни о чем просить, я с мамой вернусь в Сянтань.
Дуань Ихань рассмеялась:
- Я даже не знаю, узнает ли меня младшая сестра Сюнь или нет, я же такая некрасивая.
Мо Жань тут же горячо возразил:
- Мама красивая.
- Да?
- Мама самая красивая.
Улыбка Дуань Ихань сразу посветлела, ее лицо засияло, словно вернулось та несравненная красавица, изящная и грациозная. Она поддразнила его:
- Твой рот такой сладкий, кто бы в будущем не вышел за тебя замуж, ты можешь ей очень хорошо заговаривать зубы.
Мо Жань немного смутившись встал и сжал губы, но через несколько мгновений он отступил и все же показал свои острые молочные зубки.
- Когда я вырасту большим, я хочу найти такую же красавицу жену, а потом жить все вместе с мамой.
- Ой-йой, ты хочешь заполучить красавицу, но какая же богиня выйдет замуж за тебя, а?
Мать и сын смеялись и шумели вдвоем, костер потрескивал, в дровяном сарае было тепло. Казалось, что каждый последующий день будет проходить так же мирно и спокойно. Огонь в ночи давал этим бедным людям иллюзорное утешение, поэтому в то время никто из них не мог предположить, что Дуань Ихань, на самом деле, оставалось не так много времени.
- Это случилось осенью, когда мне исполнилось пять лет. – сказал Мо Жань, - Как раз только прошел праздник середины осени. Школа Жуфэн так долго была огорожена от внешнего мира, что в Линьи начало заканчиваться зерно. И они тут же скоректировали цены говоря одним словом, тем самым они ограничили в еде и питье бедняков, не желая, чтобы они претендовали на кусок хлеба для богачей.
Сюэ Чжэнъюн слушал со смешанными чувствами, его разум был в смятении, но когда Мо Жань сказал эту фразу, он еще некоторое время размышлял в оцепенении, а затем кивнул.
- Да, я помню ту корректировку цен. После этого в Линьи начались голодные бунты и школа Жуфэн в конце концов опять снизила цены. Это длилось примерно…год?
- Я помню, что полгода, - проговорил Цзян Си.
Мо Жань закрыл глаза:
- Не так долго. Всего один месяц и пять дней. Это продолжалось всего тридцать пять дней.
*Отрывок из поэмы «Пипа» Перевод: Щуцкий Ю.К.
И я принуждала актеров славе
Моей поклоняться всечасно.
В сердцах таили красавицы зависть,
Увидев наряд мой прекрасный.
Юнцы из лучших в столице кварталов
Соперничали в подношеньях...
И алым шелкам я счета не знала,
Шелкам за одно выступленье.
Могла золотые гребенки ломать я,
Стуча ими в такт славословий;
Вином заливала я тонкое платье
Багрового цвета крови".
- …. !!!!
- Что?!
Когда Дуань Ихань с пипой выходила на сцену в то время немало юношей из богатых и знатных семей боролись за ее внимание и алой парчи она не знала счета* и той, не знающей себе равных, прекрасной и талантливой певицей небожительницей, кто бы мог подумать, оказалась его мать?
* Из Поэмы «Пипа» (Певица) поэта династии Тан, Бо Цзюйи (772-845 гг. ) внизу переведенный отрывок.
五陵少年 (или парни Улина) - Гробницы пяти императоров Ханьгао, Хуэя, Цзин, У и Чжао были расположены на западе Чанъаня, а позже перенесены в район Улин. В то время вблизи этих гробниц жили самые богатые и знатные люди, поэтому это вошло в обиход как обозначение вначале как ребенка очень богатой и знатной семьи, а затем плейбоя.
- Моя мама именно тогда случайно и познакомилась с Наньгун Яном. Он и был тем хозяином девятого города школы Жуфэн. Он немного разбирался в стихосложении, пении, он умел сладко говорить и выглядел элегантно. – помолчав, Мо Жань добавил, - Моя мама, взглянув в его глаза, полюбила этого человека.
Сюэ Мэн сбоку непрерывно мотал головой, бормоча:
- Как это возможно…?
- Когда такая красавица сама бросается в объятья, зачем Наньгун Ян нужно было отказывать. – продолжил Мо Жань, - Однако, он все же занимал высокое положение и не мог самовольно распоряжаться собой, показывая при своем положении, что ему нравится актриса. Он обманул мою мать, рассказав, что он торговец из Линьи и живет здесь.
- Так… так или иначе они же испытывали чувства, день и ночь проводили вместе, как же она ничего не обнаружила?
Мо Жань криво улыбнулся:
- Если бы она обнаружила это, то не вложила бы в эти встречи столько души. Наньгун Ян хорошо умел врать, тем более он совсем недолго жил в Сянтань и моя мать с самого начала не могла бы о нем ничего выяснить. А после, из Линьи пришло запечатанное письмо. Наньгун Ян получив тайно то запечатанное письмо, наспех собрался и сразу уехал из Сянтань.
- И ваша матушка не спросила его, куда он уезжает?
- Он ушел глубокой ночью и даже не попрощался с моей матерью. Они были любовниками несколько месяцев, а в итоге Наньгун Ян оставил всего лишь стопку серебряных монет и записку с двумя словами «не скучай». А затем этот человек исчез.
Какая-то женщина культиватор проговорила со вздохом:
- Ах, эти певички в музыкальных домах*, проституты из «грушевых садов», им так трудно заполучить порядочного человека. Так жаль.
* певички-проститутки
Закончив вздыхать, она, не удержав любопытства, продолжила расспросы:
- И что потом? Ваша матушка не смирилась с тем, что ее бросил любовник, она пошла искать его?
Мо Жань покачал головой.
- Моя мама по характеру была мягкой и нежной, немного нерешительной. Когда ее бросили, она только и могла, что проглотить горечь в душе и никогда бы не пошла никуда устраивать скандал. … но вскоре, она обнаружила, что беременна.
Госпожа Ван, услышав это, невольно выдохнула «Аа». В ее глазах было столько грусти, когда она посмотрела на Мо Жань, она не знала, что ему сказать.
- Музыкальный дом хотел и дальше содержать ее. Однако при условии, что она избавиться от ребенка. Родившая ребенка женщина уже не выглядела бы в танце так же хорошо, а они не хотели нести убытки.
Мо Жань закрыл глаза.
- Моя мама не согласилась. Поэтому, управляющая делами хозяйка*потребовала от нее большой выкуп, чтобы оплатить издержки. Тогда мама взяла все свои сбережения, все свои дорогие одежды и украшения, все, включая вышитые туфли, отдала ей, чтобы купить себе свободу. Она рассчитывала пойти в Линьи и разыскать моего отца.
*Моньянг – что то вроде мамаши, хозяйки проституток
- У этой женщины не осталось ни гроша, - прошептала госпожа Ван, - Как же она пешком могла добраться из Сянтань до Линьи?
- Кое кто ей помог. – ответил Мо Жань.
- Кто это?
- Сюнь Фэнжо. Сестра Сюнь знала, что моя мама уходит из музыкального дома, ночью она догнала ее у выхода из города и отдала ей все свои последние сбережения. К тому же, она сказала моей матери, что если та не найдет моего отца, ничто не помешает ей прийти обратно в дом Цзуйюй и разыскать ее. Старшая и младшая, они как сестры, могут вполне жить хорошо вместе.
Корифей Сюаньцзин, вздохнув проговорил:
- Какая верность, однако так презирают этих нежных, слабых девушек.
- И что потом? – спросил Цзян Си, - Твоя мама разыскала Наньгун Ян?
Мо Жань притих на короткое время, а затем усмехнувшись ответил:
- Нашла. Несмотря на то, что Наньгун Ян, скрывая свое положение, представился ей фальшивым именем, однако моя мама очень легко* сразу нашла его.
*不费吹灰之力-легче чем пылинку сдуть.
Некто удивленно проговорил:
- Ха! Оказывается, у нее и такие выдающиеся навыки есть?
- Выдающимися навыками она не обладала, это была чистая случайность.
Люди начали переглядываться, у всех на лицах читалось сомнение:
- Да где уж там случайность, хозяева городов школы Жуфэн обычно очень редко показываются на людях.
- Они действительно очень редко показываются…- лицо Мо Жань помрачнело, - Например спустя месяц после бракосочетания сына правителя, в школе Жуфэн устраивается огромный банкет и все в городе приходят приветствовать его. Как вам такое?
Толпа, услышав это, была поражена:
- То письмо, что получил тогда Наньгун Ян, неужто в нем его торопили вернуться домой чтобы вступить в брак?
Кроме того, некто вспомнил:
- А, я вспомнил, первая жена Наньгун Яна была дочерью очень богатой и могущественной семьи. Так неужто он и правда был вынужден бросить помолвленную с ним певичку, чтобы вернуться и жениться на той богатой девушке…
Выражение лица Мо Жань было очень холодным:
- Его никто не вынуждал. И он не затем вернулся, чтобы жениться. Когда он получил то таинственное письмо, в действительности в этом письме были приятные новости. Глава школы Жуфэн информировал его, что его жена в ближайшем времени родит и чтобы он возвращался и был рядом с ней.
Сейчас, до этого молчавший, Сюэ Чженъюн, изменившись в лице проговорил:
- Так Наньгун Ян поехал развлекаться в Сянтань будучи уже женатым человеком?!
- Ммм, - Мо Жань опустил взгляд. Это было действительно тяжело для него, сейчас рассказывать о таких вещах, но на его лице не было выражения сильных мук и страдания, он ровным голосом проговорил, - Поскольку жена Наньгун Ян была беременна, а здоровье ее было плохим, был возможен выкидыш, поэтому он вышел отдохнуть и расслабиться. И он встретил мою мать. Она понравилась ему, и он солгал ей, что не женат, чтобы заполучить расположение моей матери.
Некто в гневе топнул ногой:
- Нечего сказать, хуже животного!
- В доме жена носит его ребенка, а он побежал гулять. Да еще и заделал еще одного ребенка, ай.
- Как этой Дуань Ихань так не повезло, что она доверилась Наньгун Ян ?
Ответ был понятен без слов. Толпа бурлила возмущением, некоторые начали бросать на Мо Жань жалостливые взгляды. Но Мо Жань не обращал внимания, кто как смотрит на него, он лишь продолжал рассказывать историю об испытаниях своей матери.
Это была тайна двух его жизней, и он впервые откровенно говорил о ней. Неожиданно, но его давняя боль уменьшилась, он даже почувствовал некоторое облегчение.
Мо Жань продолжал:
- Тогда в Линьи съехались люди по случаю на празднование по случаю рождения сына у хозяина девятого города школы Жуфэн. Моя мама дошла до угловой башни девятього города и увидела на украшенном красными флагами и фестонами верхнем этаже башни Наньгун Яна обнимющего жену с ребенком на руках, а внизу приветствующую их толпу, бросающую на счастье сибины*. После этого моя мама… больше не искала его. К тому времени она уже израсходовала остаток тех денег, и не могла оплатить свое обратное возвращение в Сянтань. А спустя почти год в Линьи, в заброшенном дровяном сарае родился я.
* так называемые счастливые лепешки, они идут в качестве приданного, а так же подаются на 5 счастливых моментов жизни: свадьбу, рождение ребенка, новоселье, окончание образования, день рожденя
- А потом ты вернулся обратно в Сянтань в дом Цзуйюй? – спросил Цзян Си.
Мо Жань покачал головой:
- Когда я родился, мое здоровье было очень слабым, не прошел и месяц после рождения, как я заболел, с самого начала я причинял хлопоты. Она, чтобы вылечить меня умоляла всех лекарей в городе, но никто не пришел ей на помощь…. Поэтому она была вынуждена в итоге взяв меня, найти способ, как войти в ворота школы Жуфэн и найти Наньгун Ян.
В тот год слабая, худая мать, держа на руках истощенного как маленький котенок новорождённого младенца, измученная долгой дорогой возникла перед бывшим любовником.
Этот мужчина вовсе не обрадовался рождению ребенка, он был очень напуган, напуган до паники, да еще при этом и очень зол.
У него была молодая красивая жена и наследник, его жена была из известной, многообещающей богатой семьи, родившийся сын румяный, пухлый и здоровый малыш, в семье благополучие и согласие, а Дуань Ихань в его глазах была крупинкой мышиного дерьма пытавшимся разрушить его доброе имя и семейное благополучие.
У нее были плохие намерения.
С какой сати он должен хотеть признавать их?
Испугавшись, что она раздует скандал из этого дела, Наньгун Ян дал ей достаточно денег и приказал ей вместе с ребенком немедленно убраться из школы Жуфэн. Дуань Ихань держась за последнюю надежду сквозь слезы попросила:
- Моему мальчику еще никто не дал имя, не мог бы ты…..
Злобно уставившись на нее, с позеленевшим лицом он закричал:
- Пошла отсюда! Быстро убирайся! Это не мой ребенок, я и так дал тебе возможность сохранить лицо, а ты уже наглеешь, выметайся!
Ее грубо вытолкали за дверь.
Не было времени горевать, у нее на руках бы тщедушный младенец, который даже плакал очень тихо от слабости, его ручки и ножки были такими холодными, словно у кошки на последнем издыхании. Он тихо скукожился в ее объятьях.
Когда она позвала его, он приоткрыл свои черные как смоль глаза, бестолково глядя на нее, совсем не озорной, очень послушный и очень тихий.
И она, сдерживая слезы, обняла его и понесла к дому лекаря.
Там лекарь закричал на нее:
- Сколько раз я тебе уже говорил, мы тут не для того, чтобы помочь всему миру, почему это нужно бесплатно ухаживать за твоим ребёнком? Без денег, даже если….
Она торопливо передала ему ту милостыню, что дал ей Наньгун Ян. Вытащила его торгашеские медяки и суетливо протянула ему, больше всего боясь, что он напугает ее сына.
Ее глаза блеснули отчаянием, она беспрерывно, кланялась с опущенной головой:
- Есть деньги, доктор, деньги есть. Умоляю вас, сделайте милость, спасите моего мальчика. Он ведь еще такой маленький….
В доме лекарей не совсем отсутствовала доброта и сострадание, просто прежде эта женщина изводила их просьбами и уже надоела, а лечение ребенка, мази, целебные травы были не такими уж дешевыми, поэтому сейчас ей так грубо отказали. Но раз уж эта женщина имела достаточно денег, чтобы платить, они поменяли свое отношение на хорошее.
Целебные травы, иглоукалывание.
Болезнь была очень тяжелой и пришлось оставаться в доме лекарей. Течение болезни Мо Жань то ухудшалось, то улучшалось, так длилось несколько месяцев, но в итоге он все же поправился. К этому времени из тех денег у Дуань Ихань не осталось почти ничего. Она извинилась перед доктором и, взяв ребенка, ушла. Видя, что скоро наступит зима, она, боясь, что маленький сын опять замерзнет, выкроила ему верхнюю курточку и маленькое одеяло.
И на этом все деньги и закончились, она так и не смогла вернуться в Сянтань. Но Дуань Ихань, сидя в заброшенном дровяном сарае, глядя на то, как держа во рту палец, смеется сам с собой ее маленький сын, чувствовала себя очень довольной и очень спокойно.
Она была человеком, который всегда доволен тем, что имеет.
- Как же мне тебя назвать?
Кроха лишь что-то лепетал, он не умел говорить.
Дуань Ихань разожгла в углу огонь и взяв на руки сына, устроилась там погреться и поиграть с ним.
Ребенок улыбался и она улыбалась, вслед за ним.
Огонек переливаясь горел в холодном, обветшалом и заброшенном домике, но сейчас сидя у огня, она чувствовала, что ей очень тепло. Она гладила личико сына, а он брыкался своими маленькими ножками и заливался смехом.
Подумав немного, она сказала:
- Как на счет назвать тебя Жань-эр*, а?
* помним, что «-эр» это что-то вроде малыш, ребенок.
Мо Жань принялся сосать палец, его черные глаза рассеянно смотрели на нее.
Выражение лица Дуань Ихань на мгновение сделалось печальным:
- Я не знаю, какую фамилию тебе дать. Фамилию Наньгун – нельзя, однако ты не можешь носить и фамилию матери. Мамина фамилия принадлежит музыкальному дому, мне ее дала хозяйка. Ты такой же как и я, немного странный…. Я буду звать тебя просто Жань-эр, хорошо?
Мо Жань радостно сжимал кулачки, не кивая и не мотая головой.
- Малыш Жань -эр, как только наступит весна, мы с тобой сразу вернемся в Сянтань. – Дуань Ихань погладила его по мягким волосам, - Мама умеет играть на пипе, а еще может танцевать. Там есть барышня* Сюнь, эта девушка моя хорошая сестра. Конечно, ты ей понравишься, ты же будешь послушным, быстро научишься называть ее «тетя» …. А, ну ладно, ее нрав хоть и не слишком хорошо, но ты все таки научись называть ее тетя. Когда увидишь ее, обязательно скажи «старшая сестра Сюнь», хорошо? И тогда у тебя будут сладкие конфеты, понимаешь?
*姑娘 (гунян) – устаревшее наложница, проститутка, золовка
Она говорила и держала его за тонкий маленький пальчик.
- Жань-эр, только подожди немножко, зима очень скоро пройдет, а когда наступит весна, вы сразу вернемся домой.
Но в итоге эта зима длилась очень долго.
Тогда настали неурожайные годы и в нижнем мире культивации разгулялась нечисть. Линьи со всех сторон оградили защитными стенами и строго запретили простым людям выходить и входить. Поэтому Дуань Ихань не смогла уехать.
Она пошла в одну семейную лавку, помогать, рассчитывая заработать немного денег, чтобы прокормить свою семью. Однако, и у стен есть уши, неизвестно как, жена Наньгун Ян обнаружила следы его любовного похождения, одним словом, вскоре, Дуань Ихань, уже принятую на работу в ту лавку, торгующую пирожками, хозяин выгнал за ворота без всякого повода.
После этого Дуань Ихань никуда не брали в Линьи она не могла найти, где заработать себе на пропитание. И ей ничего не оставалось, как только лишь с маленьким сыном давать небольшие уличные представления за милостыню. Несколько раз, когда она кротко и мягко пела в конце улицы, Наньгун Ян в ярких одеждах, на норовистой лошади, сопровождаемый за спиной огромной свитой, проезжал мимо нее.
Его совесть была нечиста, и он хотел спрятаться от нее.
На самом деле для него в этом не было никакой необходимости, Дуань Ихань, хоть и была хрупкой и нежной, все же обладала какой-то гордостью, он только лишь напевала песню из Сянтань, даже не удостоив этого мужчину одним взглядом. И уж тем более не выходила посреди улицы плакать навзрыд перед бывшим любовником из-за того, что он был таким неверным.
На самом деле он даже не представлял, сколько самоуважения было у этой девушки-пипы.
- Взгляни на ее залитое слезами лицо, пусть одежда изношена, но лицо ее милое, встречный незнакомец, с незнакомым лицом, зачем он остановил взгляд на мне?
Кто-то, проходя мимо, походя кинул ей медную монету.
Она, как и прежде, словно музыкальное божество, девушка, удивительного таланта, опустив благочестиво взор, мягко произнесла:
- Премного благодарна, уважаемый господин, за вашу доброту.
Вот так текла жизнь, день за днем огромные костры на нижней границе культивации горели не преставая, Линьи не вмешивалось, лишь отбивая нечисть у своих высоких стен.
Это продолжалось целых пять лет.
Мо Жань исполнилось пять лет.
Однажды Наньгун Ян сильно поссорился с женой, на душе у него было тоскливо и поэтому он прогуливался туда-сюда вдоль западного рынка. В тот день погода была ясной и он, с руками скрещенными за спиной без всякого интереса рассматривал бродил между лотками с выпечкой и лавками ювелирных украшений. Под большим фикусом старые господа играли в дуйи. (шашки)
Исстари Линьи была землей обетованной. Какое к ней имело отношение смерть множества людей в нижнем мире культивации? Они находятся здесь, где все сто лет лишь тишь да гладь, радость и веселье.
Наньгун Ян подошел посмотреть, как дядюшки играют в дуйи.
Он отправился гулять в обычной одежде, и люди не узнавали его, поэтому, когда он сбоку от них стал, веселясь подсказывать ловкие ходы, этим дядюшкам он в конце концов очень надоел и они прогнали его.
Наньгун Ян, вынужденный отступить, в душе уже был не так весел. Он прошел немного вперед и остановился под большим деревом, увидев висевшую низко на ветке расшитую золотом птичью клетку, а в клетке звонко щебетавшую нектарницу.
Возможно, приятный солнечный свет заставил его душу проясниться. Наньгун Ян, стоящий под деревом, вдруг подумал о том времени, пять лет назад, о той кроткой и нежной девушке в доме в Сянтань.
Наклонив голову, он подразнил пташку:
- Ай, сможешь ли ты спеть напевы реки Сянтань?
Нектаница, конечно же не умела петь, она по-прежнему щебетала.
Наньгун Ян вздохнул и принялся про себя мурлыкать народную мелодию, которую он бесчисленное количество раз слышал из уст Дуань Ихань.
Внезапно, за спиной он расслышал голос. Некто, мягко, как журчащая вода напевал вслух:
- Небо распахнулось низкие облака и ветер холодный, небо полно льда и снега и ограда у колодца завалена* - голос был подобен раскатившимся по полу драгоценным жемчужинам.
* 井栏 - Четыре стены построены снизу вверх с деревянным каркасом, чтобы защитить стену колодца от обрушения, а ограждение колодца выступает над поверхностью . Колодезная ограда — символ дома в древней поэзии. Эта и последующие строки из традиционной оперы «встреча у колодца».
Он словно во сне, обернулся.
По сколько он специально уклонялся от встреч, то уже долгое время не видел ее. В этот момент сквозь толпу людей, люди непрерывным потоком сновали туда сюда, на противоположной стороне улицы, он вдруг снова заметил ту хрупкую, нежную женщину… напоминало ту картину, о которой все эти годы он не осмеливался и пары слов сказать своей жене, даже во сне.
Он опять ее встретил.
Рядом с Дуань Ихань был мальчик, такой слабый, что ветер с ног валил, мать и сын оба стояли на обочине дороги. Она, опустив глаза, пела ту самую песню, что прежде, толпы люди, чтобы ее послушать, не жалели никаких денег, ныне же надеясь разжалобить благородных господ, чтобы получить оплатить одну порцию еды.
Она мягко напевала:
- Перед большой дорогой перед горой, на тропинке за горой, перед горой и за горой тысячи путников* …..
* из традиционной оперы «встреча у колодца».
Перед множеством снующих туда-сюда людей, которые не задерживались ради нее.
Песня пусть была и благозвучная, но она не была настоящим товаром, она сама захотела ее спеть и поэтому не было смысла ей платить.
- Разлучиться с мужем легко, увидеться с мужем трудно… - вдруг пара расшитых золотом и украшенных бериллом туфлей возникли у неё перед глазами. Она услышала мужской голос, который шёпотом повторил и закончил за нее куплет, - Годы бегут как быстрые кони, письма не доходят, слезы переполнили колодец в ожидании государя.
Дуань Ихань на миг остолбенела, а затем медленно подняла глаза.
Она снова увидела его.
Он выглядел так же, как и пять лет назад, щеголеватый и элегантный, статный, с необычайно красивым лицом. Он совсем не постарел, годы не оставили на нем своего отпечатка.
Дуань Ихань видела в его зрачках свое отражение. У этой прекрасной, как отражение цветка в воде, молодой девушки, какой она была пять лет назад, ныне на лице отражались все горести жизни, от прелести и очарования не осталось ничего, что заставило бы людей восхищаться.
Однако, Наньгун Ян, смотрел в ее глаза, с действительно с глубоким чувством.
Он был женат много лет и его жена из-за слухов о его прошлой любовной истории, пусть и не осмеливалась это выяснять, однако всячески демонстрировала свое неудовольствие. То и дело она постоянно раздражалась и становилась в позу, сын так же был глуп и упрям до невозможности. А сейчас, стоя перед Дуань Ихань, увидев ее такой, в его сердце неожиданно родилось чувство стыда и сочувствие.
Дуань Ихань опустив взгляд, замолчала, песня оборвалась.
- Мама? – Мо Жань, стоящий рядом, ничего не понимая в недоумении посмотрел на нее.
- Сегодня мама устала, - сказала Дуань Ихань, - Вернемся домой.
Мо Жань тут же послушно закивал головой и улыбнувшись ответил:
- Тогда мы пойдем и отдохнем, я придумаю, что сделать на ужин.
Мать и сын оба собирались уйти.
- Ты…, - окликнул ее Наньгун Ян.
Его взгляд упал на Мо Жань.
Этот ребенок был очень худым и очень маленьким, он был одет в обноски, однако он выглядел очень разумным, у него было красивое, светлое личико.
Наньгун Ян вдруг осознал, что это ведь его собственное дитя.
Его плоть и кровь.
Он протянул руку и погладил Мо Жань по голове.
Мо Жань, не зная, кто он такой, прищурил глаза, он позволили этому человеку взлохматить свои черные волосы:
- Аа….
Наньгун Ян вспомнил про тот год, когда Дуань Ихань с новорожденным, маленьким как котенок младенцем, пришла в его дом просить о помощи.
Тогда она сказала:
- У него еще нет имени.
- Как тебя зовут, - спросил Наньгун Ян.
- Жань-эр.
- А фамилия?
- У меня нет фамилии.
Наньгун Ян с тоской посмотрел на Дуань Ихань, не зная, что его подтолкнуло, он сказал:
- Может быть тебе тогда….
Он не успел договорить. Неожиданно из-за угла появились даосы школы Жуфэн и прошли мимо.
Мимолетное наваждение мгновенно спало с Наньгун Ян.
Он вздрогнул и, похоже вернулся в реальность.
Он снова посмотрел в глаза Дуань Ихань.
Эта пара уже некогда встречавшихся с его взглядом глаз, игриво улыбавшихся, ныне выглядела скучающими они больше не напоминали ему ту молодую девушку из его снов. Несмотря даже на то, что они только что почти признали друг друга, они были холодны.
Она давно уже видела этого мужчину насквозь.
Наньгун Ян поэтому выглядел сейчас немного жалким и слегка пристыженным. Для того, чтобы прикрыть собственные эмоции, он слегка откашлялся и великодушно отвязав кошель отдал его со всем золотом и драгоценностями, что были, в руки Мо Жань.
Он снова похлопал Мо Жань по макушке и сказал:
- Твоя матушка так хорошо пела, это золото и драгоценности подходят ее таланту.
Однако тонкая рука спокойно взяла этот кошель из рук Мо Жань.
Дуань Ихань взяла из кошелька одну медную монету и опустила ее в щербатую миску, которую держал в руках Мо Жань. А после, этот доверху набитый золотом и драгоценностями, тяжелый кошель, вернула Наньгун Яну.
Она не сказала много, сего лишь мягко и равнодушно поклонилась ему, так же как и любому прохожему, подавшему ей монету.
Ее голос звучал очень вежливо:
- Премного благодарна, уважаемый господин, за вашу доброту.
С этими словами она повернулась и ушла.
Она была музыкальной богиней Сянтань, прежде была центром всеобщего внимания, за одну песню, за один танец. Улицы пустели ради нее, но она никогда не была надменной. А сейчас ее яркие одеяния поблекли, прекрасное лицо увяло, она только и могла, что жалко просить милостыню у дороги, но она не могла позволить унизить себя.
Именно после того дня, из-за таинственного поведения Дуань Ихань, Мо Жань начал строить догадки, а после всякими намеками и расспросами разузнал о том, как появился на свет.
- Мама рассказала тебе это, потому что не хотела обманывать тебя. Но, малыш Жань-эр, запомни хорошенька, ты не должен злиться. – говорила Дуань Ихань, - Не надо от него ничего требовать.
Говорила она тыкая Мо Жань в лоб.
- Как только бедствие утихнет в нижнем мире культивации и жителям Линьи разрешат выходить, мы сразу же вернемся в Сянтань.
Мо Жань затих, а после покивал головой:
- Я не буду его ни о чем просить, я с мамой вернусь в Сянтань.
Дуань Ихань рассмеялась:
- Я даже не знаю, узнает ли меня младшая сестра Сюнь или нет, я же такая некрасивая.
Мо Жань тут же горячо возразил:
- Мама красивая.
- Да?
- Мама самая красивая.
Улыбка Дуань Ихань сразу посветлела, ее лицо засияло, словно вернулось та несравненная красавица, изящная и грациозная. Она поддразнила его:
- Твой рот такой сладкий, кто бы в будущем не вышел за тебя замуж, ты можешь ей очень хорошо заговаривать зубы.
Мо Жань немного смутившись встал и сжал губы, но через несколько мгновений он отступил и все же показал свои острые молочные зубки.
- Когда я вырасту большим, я хочу найти такую же красавицу жену, а потом жить все вместе с мамой.
- Ой-йой, ты хочешь заполучить красавицу, но какая же богиня выйдет замуж за тебя, а?
Мать и сын смеялись и шумели вдвоем, костер потрескивал, в дровяном сарае было тепло. Казалось, что каждый последующий день будет проходить так же мирно и спокойно. Огонь в ночи давал этим бедным людям иллюзорное утешение, поэтому в то время никто из них не мог предположить, что Дуань Ихань, на самом деле, оставалось не так много времени.
- Это случилось осенью, когда мне исполнилось пять лет. – сказал Мо Жань, - Как раз только прошел праздник середины осени. Школа Жуфэн так долго была огорожена от внешнего мира, что в Линьи начало заканчиваться зерно. И они тут же скоректировали цены говоря одним словом, тем самым они ограничили в еде и питье бедняков, не желая, чтобы они претендовали на кусок хлеба для богачей.
Сюэ Чжэнъюн слушал со смешанными чувствами, его разум был в смятении, но когда Мо Жань сказал эту фразу, он еще некоторое время размышлял в оцепенении, а затем кивнул.
- Да, я помню ту корректировку цен. После этого в Линьи начались голодные бунты и школа Жуфэн в конце концов опять снизила цены. Это длилось примерно…год?
- Я помню, что полгода, - проговорил Цзян Си.
Мо Жань закрыл глаза:
- Не так долго. Всего один месяц и пять дней. Это продолжалось всего тридцать пять дней.
*Отрывок из поэмы «Пипа» Перевод: Щуцкий Ю.К.
И я принуждала актеров славе
Моей поклоняться всечасно.
В сердцах таили красавицы зависть,
Увидев наряд мой прекрасный.
Юнцы из лучших в столице кварталов
Соперничали в подношеньях...
И алым шелкам я счета не знала,
Шелкам за одно выступленье.
Могла золотые гребенки ломать я,
Стуча ими в такт славословий;
Вином заливала я тонкое платье
Багрового цвета крови".