Lapsa1
читать дальше
Обстановка в зале Даньсин была настолько напряженной, что в любой момент могла вспыхнуть. Адепты Пика Сышэн и пришедшие ученики многих школ верхнего мира культивации стояли друг напротив друга, не уступая.
Тетива уже была так натянута, что либо струна оборвется, либо стрела вылетит.
В это время из толпы вдруг шагнул вперед один человек, это был никто иной как хозяин дворца Тасюэ, Минъюэ Лоу.
Мягкий мелодичный голос Минъюэ Лоу разорвал эту напряженную мертвую тишину:
- Милостивые господа, прошу подождите немного. Текст мертв, а человек жив. Поставьте себя на их место, подумайте, сейчас нет никаких веских доказательств, что на Пике Сышэн создавались эти пешки, поэтому так упорно пытаться уничтожить эту школу будет несколько чересчур. По-моему, следует пока изъять у Пика Сышэн оставшиеся свитки с запрещенными техниками и внимательно еще раз все расследовать.
Настоятель Сюань Цзин покачал головой:
- Хозяин дворца Мин и глава Сюэ имеют глубокие личные отношения, неизбежно в некоторой степени они будут несколько предвзяты. Пик Сышэн уже нарушил запрет мира культивации, так почему снова еще нужно быть осмотрительными и в чем-то разбираться?
- Настоятель, эти слова несколько не соответствуют правде*, это правило нарушали практически все школы. – голос Минъюэ Лоу был негромким и теплым, но очень твердым, - Следует упомянуть, еще не забытого Хуайцзуй из вашего храма.
*архаичное вежливое обращение, глава Мин, судя по всему говорит со старомодной вежливостью
- Ты…! – лицо Сюань Цзиня потемнело, но тотчас же, тряхнув рукавом, он, взяв себя в руки, вернул свой величественный вид и сложив в молитвенном жесте руки, проговорил, - Разве можно ставить в один ряд искусство спасения людей и технику доски Чжэньлун.
- Тогда техника Возрождения не считается одним из трех великих запретов?
Это проговорил Сюэ Чженъюн. К этому времени, стоявшие поблизости от него несколько человек уже поняли, что с Сюэ Чженъюном что-то не в порядке. Этот обычно импозантный и полный достоинства мужчина сейчас учащенно дышал, а цвет его губ был мертвенно бледным.
- … естественно считается. – ответил Сюань Цзинь.
Сюэ Чженьюн прикрыв глаза отдышался, а затем уставившись на настоятеля Сюань Цзина снова хрипло проговорил:
- В таком случае, гуру, следует исключать технику Возрождения из великих запретов, только за то, что она способна спасать людей?
Сюань Цзинь надолго замялся, не зная, как возразить, но в итоге упрямо ответил:
- Это не одно и то же.
Адепты Пика Сышэн, стоявшие напротив него, гневно шагнули вперед , требуя объяснений:
- Как это не одно и то же? В верхнем мире культивации есть много людей, которые практикуют запрещенные искусства, вот только они не преуспели в этом. Если по этой причине, из-за этого правила, так строго хотите наказать нашу школу, разве не следует так же и вас всех закрыть?
Старейшина Таньлан мрачно добавил:
- В храме Убэй, Хуайцзуй, в Гу Юйэ – Хуа Биньань, почему же обсуждается только Пик Сышэн? Глава Цянь, собираясь закрыть Пик Сышэн, вначале подайте личный пример и объявите о роспуске школы Гу Юйэ.
Таким неожиданным поворотом, припертые к стене, толпы людей из других школ были несколько смущены, только что грозно и смело кричащие люди, в данный момент все, один за другим, скромно затихли, не желая неосторожно навлечь беду на свой порог.
Сюэ Чженъюн откашлялся, опустив ресницы и незаметно прикрыв следы крови, оставшиеся после этого на его руке, с деланым смехом произнес:
- Раз уж в каждой школе творятся подобные дела, к тому же, вышеупомянутое утверждение о том, что на Пике Сышэн изготавливают пешки Чжэньлун пытаясь устроить переворот в мире культивации, оказалось чушью, которую невозможно подтвердить, простите, этого бесцеремонного Сюэ, милостивые господа, но я попрошу вас сейчас же удалиться.
- Это…
Пришедшие с аурой полной убийственных намерений*, абсолютно уверенные в том, что смогут разогнать другую школу люди, однако не ожидавшие, что их грозный галдеж, заведет их в тупиковую ситуацию имели сейчас весьма неприглядное выражение на лицах.
*煞气腾腾- клубящаяся, вздымающаяся убийственная атмосфера.
Цзян Си, с самого начала, не имел никакого намерения распускать Пик Сышэн, однако, «если уж сел на тигра верхом, слезть трудно», он был вынужден ввязаться в это дело. И сейчас, видя, что толпа безмолвствует, он прикрыл глаза и прямо сказал:
- Мы уходим первыми.
Услышав эту фразу, у Сюэ Чженъюн с души словно камень свалился, он не удержался и легко выдохнув, чуть расслабил напряженную, как натянутая струна, спину. Однако под ребрами тут же заболело, опустив взгляд он увидел на темно синем пао, на боку, расплывающееся пятно крови.
Вчера полученная ранение и в самом деле было слишком тяжелым. Через некоторое время и в самом деле нужно попросить старейшину Тяньлан хорошенько осмотреть его….
Он еще не закончил эту мысль в своей голове, как в зал, с мечами наперевес, вторглись адепты Цитадели Тяньинь. С ледяным, застывшим выражением на лицах, они с угрожающим видов вошли в ворота и тут же один из них отчетливо и громко проговорил:
- Сюэ Чженъюн, есть ли у тебя совесть? Как ты мог сказать, что Пик Сышэн никогда, ни разу тайно не изготавливала пешки Чжэньлун?!
Толпа людей не ожидала посыльного от Цитадели Тяньинть, поэтому в испуге все, один за другим, повернули головы. Они увидели, что за спинами адептов Цитадели Тяньинь стоит толпа, послушно поддакивающих им, простых людей в холщовых одеждах, да в придачу, среди них было несколько знакомых лиц, присмотревшись, в них узнали старост нескольких мелких поселков и деревень.
- Что случилось….
Старший адепт Цитадели Тяньинь мрачно произнес:
- Разве вам не нужны были доказательства? Тех, что я привел с собой, будет недостаточно?
Какой-то младший ученик из толпы громко поддержал:
- Грязный Пик Сышэн, у его главы волчье сердце, все эти годы он раскидывал вою сеть по всему царству Шу, вынуждая простой народ отдавать своих детей, маленьких мальчиков, чтобы изготавливать из них пешки для доски Чжэньлун. Это все свидетели. Что еще тут выяснять?!
Сюэ Чженъюн мгновенно вскочил, в глазах его сверкнуло яростное пламя, кровь поднялась к горлу:
- Какая чушь!
- Это чушь, говоришь, что все это не правда, а ты сам их спроси.
Эти несколько десятков крестьян были похожи на стайку напуганных уток*, раскачиваясь, они сбились в кучку, съежившись, с покорным выражением на лицах, не осмеливались по началу и рта раскрыть.
*Слово так же означает негодяй, подонок, проститут
Остроглазый Сюэ Мэн тут же узнал среди них знакомую физиономию и пораженно проговорил:
- Староста Лю?
Этот деревенский староста по фамилии Лю сильно задрожал, трепеща, он бросил мимолетный взгляд, подобно склизкой рыбе, вильнувшей по воде.
- Зачем ты пришел? – Сюэ Мэн до сих пор не мог прийти в себя и не отреагировал, он спросил едва ли не с милым простодушием, несмотря на это простодушие, сейчас он выглядел даже немного жалким.
- Мы…- глотка старосты Лю наполнилась слюной, его худые пальцы теребили полы одежды, он уставился на пол, ноги почти подкашивались.
Человек Цитадели Тяньинь властным голосом напомнил:
- Говори правду. Если ты солжешь, Цитадель Тяньинь всегда придерживающаяся принципов справедливости, не спустит этого.
Староста Лю, ощутив, как дрожь пробежала по спине, бухнулся на колени, чтобы отвесить земной поклон:
- Я…мы… я скажу! Отстаивать добро и борьба с демонами все эти годы было лишь вывеской для Пика Сышэн, говоря, что нее берут ни копейки, на самом деле они вынуждали наши деревни посылать к ним молодых мальчиков и девочек….
Сюэ Чженън пришел в ярость, стукнув по столу, он выкрикнул:
- Вздор!
Однако, голос Цитадели Тяньинь прозвучал громче Сюэ Чженъюна:
- Продолжай говорить. Зачем они хотели этих подростков?
- Я.. я не знаю. – на лбу старосты проступили жирные капли пота, он сглотнул, его ссутуленные плечи тряслись, - Говорили, что они будут заниматься культивацией, но их больше никто не видел. Сяо* Хуцзы, Сяо Шитоу… все эти дети больше не вернулись.
*малыш, маленький, младший
Человек Цитадели Тяньинь, повернувшись к людям Пика Сышэн, спросил:
- Среди вас есть эти люди, упомянутые старостой?
- …
Естественно, их не было.
С ног до головы в Сюэ Мэне забурлила кровь, Малыш Хуцзы, малыш Шитоу… в то время бедствия в этой маленькой деревушке, когда он пришел им на помощь, эти дети уже были похоронены в брюхе демона.
- Лжешь!!! – грудь жгло пламя ярости, в горле стоял мерзкий сладковатый мясной привкус, Сюэ Мэно почти вырвало кровью, - За добро отплатив черной злобой и твоя совесть при этом спокойна?!!!
Выражение лица старосты Лю стало еще более подавленным, слезы непрерывно текли из глаз. Однако, неизвестно как , Цитадель Тяньинь вынудила его, но он так же упрямо настаивал:
- Пик Сышэн нехорошая школа…. Они делают на людях одно… а за спиной, другое… в царстве Шу, они совершили бесчисленное множество поступков, нарушающие законы неба и вредящие порядку…
Он убивался, обливаясь слезами, однако не осмеливался ни на кого смотреть, не поднимая головы от земли он рыдал:
- Пик Сышэн издевается над нижним миром культивации, ааа!!
Толпа возмущенно загалдела.
В обычной ситуации речам этих простолюдинов культиваторы бы точно не поверили. Однако, большинство людей пришло сюда именно для того, чтобы разрушить школу Пика Сышэн, про себя, в душе, они давно уже это решили, поэтому, получив такие доказательства, они тут же приняли их и гнев их взвился до небес.
- Я сразу говорил, что они никогда не будут делать что-то хорошее просто так!
- Сюэ Чжэнъюн, что еще ты можешь возразить?
И Сюэ Чженъюн и Сюэ Мэн, все адепты, ученики и старейшины Пика Сышэн, оцепенели.
До этого момента, когда многочисленны школы, вместе вторглись сюда, они были возмущены и разгневанны, они могли размахивать руками и кричать о несправедливых обвинениях.
Однако сейчас, очевидно, вопреки ожиданиям из-за нескольких старост деревень царства Шу, нескольких десятков простолюдинов… которые когда-то приносили куриные яйца, пшеничную муку, со слезами на глазах благодаря господ даосов, которые спасали их жизни, помогали им , говоря при этом, что невозможно выразить как они благодарны, невозможно отплатить за такое добро..
Эти несколько десятков горных волков. Они своими руками вонзили нож в чистое и беззаветно преданное сердце.
Боль и холод были беспредельными.
Все тело заледенело, словно упав в полынью.
Эти «свидетели» по одному выходили вперед, первый еще стыдился, второй уже лишь дрожал, третий уже мог смотреть в глаз окружающей толпе, четвертый уже говорил прямо не стесняясь, пятый уже спокойно приукрашивал ложь…. Люди, подобны диким гусям, вожак летит вперед, вытянув шею и остальные за ним.
Как говориться, голос толпы- страшная сила, ложь, повторенная тысячу раз, становиться правдой. Слово за слово, слово за слово и они, воодушевленно, в едином порыве начали воспринимать и сами это как правду.
Сюэ Мэн лишь чувствовал, как кровь стынет в жилах и сжимаются челюсти.
Когда то он полагал, что у каждого человека есть основа, некий хребет, который не переломить. Однако, прихвостень* ради своей жизни может и навоз глотать.
* Лакей, гончая собака
- Да, да.. именно, какие-то пешки… - дошла очередь до деревенской свахи, она тоже пришла свидетельствовать, - Они вынуждали наших деток отдавать в уплату за то, что уничтожают нечисть, этот Пик Сышэн не брали денег и драгоценностей, а только лишь маленьких детей. Это правило мы все знаем в нижнем мире культивации.
Цзян Си, нахмурившись спросил:
- А почему же вы тогда все равно обращались к ним?
Сваха, платочком персикового цвета утирая слезы, проговорила:
- Ничего не поделаешь, мы же бедные, никак не уговорить было прийти господ далоосов из верхнего мира культивации, нам только и оставалось, что из деревни посылать наших малышей… Ведь говорили, что их посылают на Пик Сышэн совершенствоваться, однако, про себя, в душе мы все знали, хнык-хнык.. что провожая этих несчастных деточек, их не увидим уж в живых.
Договорив, она била себя в грудь руками, топала ногами и закрыв лицо, заливалась слезами.
Так же пришел свидетельствовать какой-то переписчик книг:
- Это так, все так, люди Пика Сышэн не получали деньги, мы все же, опасаясь за жизни не могли открыто протестовать. К счастью на небе есть всевидящее око, погрязшие во зле сами себя обрекут на гибель, и с Пик Сышэн наконец сползла личина, обнажив звериную сущность. Господа даосы, просим, пожалуйста ради нижнего мира культивации, примите на себя ответственность, распорядитесь ради счастья простых людей*!
*рассвет для простого народа – улучшение жизни простого народа
Некто из зала Цзяндун тут же выступил вперед:
- Не беспокойтесь, справедливость и честность высшего мира культивации всех ныне тут присутствующих глав уважаемых семей и их потомков, всегда, на протяжении сотен лет, белоснежны, конечно, мы сможем, по справедливости, разобраться с этим делом.
Все эти прибывшие сюда селяне были растроганы до слез, один за другим они, выступив вперед плакались на дурные деяния Пика Сышэн.
Он все понимали, по сколько уж они согласились лжесвидетельствовать, обратной дороги им нет. И если сегодня с Пиком Сышэн не будет покончено, не сегодня так завтра и с ними самими сведут счеты.
В это время в главном зале не было видно ни одного живого человека, только лишь кружился и блуждал один единственный злой дух, разинув свою пасть размером с таз для крови, кусая и разрывая на части изношенную деревянную опорную колонну, разрывая скромную черепицу, покрывающую крышу стены… разрывая давно не ремонтированную из-за нехватки средств главную табличку «Зал Даньсинь».
Капает кровь.
Сюэ Мэн закрыл глаза, слезы скатились из-под век, когда он хрипло проговорил:
- Вы… как вам не стыдно так говорить?
Обещала ли за это Цитадель Тяньинь славу и процветание?
Или все же угрожали жизни.
Как не стыдно такое говорить, как же так можно….
Алая пасть свахи все открывалась и закрывалась, обрывки фраз. Словно змеиный яд проникал в уши Сюэ Мэн – «Пик Сышэн тайно изготавливали пешки», «не считались с человеческими жизнями», «похищали маленьких детей»..
Каждое слово превращалось в жестокий кошмар.
- Они притесняют нижний мир культивации.
- Суровые моралисты на самом деле звери в человеческом обличии!
- Этот Чу Ваньнин и Мо Жань самые ненавистные, для того, чтобы сделать пешками они навлекли беду на стольких невинных людей…
До костей ненавистна, обе руки дрожат.
Здравомыслие порвано в клочья.
- Ты… что ты сейчас сказала?! Как можно так поступать!!
Гнев, просачивающийся словно по ходам муравейника разрушил плотину и окончательно затопил сердце. Сюэ Мэн со щелчком вправил вывихнутый локоть, и вслед за этим тут же в ярости поднял свой клинок. Раздался свист Лунчэн, и никто не успел среагировать, как меч окрасился кровью.
Сваха, которая как раз сочиняла очередное «как ученики Пика Сышэн изнасиловали девочку», застыла. Опустив голову, она посмотрела на свою грудь, а после выплюнула полный рот крови и, не успев больше ничего произнести, плюх – повалилась на пол.
Мёртвая тишина.
Странно, но люди Цитадели Тяньинь так и остались стоять среди толпы крестьян. Интересно, они даже не пошевелились, чтобы блокировать удар из-за чего, из-за изумления? Страха? Или они вообще не собирались реагировать? Ответ был неизвестен, и никто и не хотел задумываться.
Взгляды всех людей были прикованы к Сюэ Мэну, капли крови, словно жемчужные бусины стекали по клинку Лунчэн, одна капля, две. Стекая, они уже образовали целый пруд, глубокий, алый омут.
В омут неотвратимо падал птенец феникса.
- Аа! – вдруг кто-то сорвался на звонкий визг, словно раздался похоронный звук гонга, - Убили, человека убили…
- Сюэ Мэн зверски убил свидетеля! Сюэ Мэн сошел с ума!!
Все в зале вдруг пришло в движение, неизвестно, кто первым был груб, но долго сдерживаемое разъяренное пламя наконец взвилось и било ключом.
Натянутая тетива лопнула, и адепты Пика Сышэн сошлись в битве с людьми, пришедшими из других школ верхнего мира культивации…
Личная вражда, страх, уничтожение того, кто мыслит иначе.
В этой битве сошлось слишком много личных интересов, и обстановка за короткое время превратилась в неконтролируемую.
Посреди сверкания мечей, Сюэ Чженьюн терпя боль от своей раны, гулко прорычал:
- Хватит сражаться, все, прекратите!
Да вот только люди Пика Сышэн послушались его, а другие из верхнего мира культивации рук не опустили. А раз так, битву все же было невозможно остановить. У Сюэ Мэна сердце уже было разбито, в дребезги ни на что не похожим грохотом, его осколки попали в его глаза и они покраснели, в них стояли слезы. Он одновременно мечом колол и резал всех этих злых демонов и в то же время непрестанно задыхался от слез, тихо всхлипывая.
Вероятно только в этот момент маленький феникс по-настоящему понимал, что в детстве чувствовал Мо Жань.
Когда в тереме Цзуйюй он одним махом вырезал всех в тереме, то отчаяние, омерзение, потрясение, а еще отвращение к самому себе. Ничего больше не имело значения, пламя гнева жгло его сердце и только кровь могла погасить его.
Вдруг, кто то блокировал атаку его меча, от того второго меча по всему клинку было разлито голубое сияние. По первому взгляду лицо кахзалось знакомым, но Сюэ Мэн сейчас был просто не в состоянии вспомнить, кто это. Он только лишь мог заорать на эту отвратительно безобразную прислугу дворца Тасюэ:
- Проваливай!! Не смей меня останавливать!!
- Прекрати драться, сейчас ты правда навлечешь на себя беду, угомонись.
В ушах прозвучал хорошо знакомый голос.
Кто это был?
Сюэ Мэн не мог вспомнить, да и не хотел об этом думать.
Страдания ни ненависть надломили его душу, у каждого человека есть предел терпения и перейдя эту грань, божество становиться демоном, а святой перевоплощается в Асуру*.
*Титаны – враги божеств.
Миг - и ты сердцем с Буддой, другой – и ты злой дух.
Его зрачки раскалились докрасна, в них была только ненависть, бесконечная ненависть. Ненависть, которая загорелась с моментом появления Цитадели Тяньинь и наконец взорвалась, затмевая небеса и застилая землю, в тот же миг она поглотила его.
- Прочь!
Лунчэн и тот лазурный меч налетели друг на друга со звоном, однако тот вульгарный незнакомец как оказалось ничуть не уступал ему, пока они боролисьь, его изумрудные глаза уставились на лицо Сюэ Мэна.
- Если не успокоишься, то только принесешь еще больше страданий Пику Сышэн.
- Что за дрянь! Какое тебе дело?!!
Выпады его клинка стали сильнее и еще свирепее, но тот меч легко и свободно отражал удары.
Изумрудные глаза смотрели в черные, такие знакомые глаза.
… кто…
- Цзымин, прекрати драться.
Тихий и плавный голос достиг ушей, он был ровным, но в нем можно было расслышать каплю беспокойства и жалости.
В объятом безумием мозгу Сюэ Мэна, похоже сверкнул луч сознания, его бешенная, яростная атака чуть замедлилась, грудь однако все еще бурно вздымалась.
К этому времени уже все го лицо было в крови, узел волос растрепался. Он злобно уставился на этого гадкого незнакомца:
- Ты…
Не успел он договорить, как почувствовал порыв ветра за спиной.
Сюэ Мэн тут же развернулся, но не успел понять Лунчэн, как его рука была уже располосована от плеча то кисти так глубоко, что показалась кость!!
- Мэн-эр!!
Сюэ Чженъюн, увидев, что его любимый сын ранен, понесся через все ступени ему на помощь .
Более десяти бесстрашных, приближенных к Му Яньли адептов Цитадели Тяньинь переглянулись и все вместе бросились добивать Сюэ Мэна.
Мощь одного такого адепта не уступала силе старейшины с Пика Сышэн, они все весте набросились на уже раненого Сюэ Мэна, намереваясь во чтобы то ни стало отобрать жизнь у этого птенца феникса.
-Мэн -эр…. Мэн-эр!!
Однако расстояние было слишком большим, чтобы С юэ Чженъюн мог пробиться, к тому же его сразу окружило множество людей, заключив его в кольцо. Сюэ Чженъюн так стремился защитить своего сына, что и в этом сражении получил ранения, свежая кровь пропитала одежды.
Сюэ Мэн стиснул зубы и взмахнул мечом, блокируя одним ударом двух мужчин, но из его собственной руки кровь лилась рекой и она дрожала.
Внезапно сверкнуло что-то красное …
- Берегись!
В мгновение ока тот самый голубоглазый мужчина, с которым они только что сражались, отразил перед ним этот смертельный удар.
Адепт Цитадели Тяньинь прищурил глаза:
- Во дворце Тасюэ предатель? Хочешь быть вместе с Пиком Сышэн?
Тот голубоглазый мужчина не ответил, его меч был таким грозным, словно покрытый серебристым инеем. Он повернул свое побледневшее, но, с горящими кровожадными глазами лицо к Сюэ Мэну и проговорил:
- Уходи в сторону дяди. Быстрей.
- Ты…, - Сюэ Мэн, схватился за руку, прикрывая рану, но на самом деле ее невозможно было прикрыть, плоть была разрезана, мясо и кость наружу, вся рука промокла от горячей крови.
Его губы дрогнули, словно он собирался что-то сказать, однако промолчал и бросил взгляд в сторону Сюэ Чженъюна.
Только от одного этого взгляда кровь отхлынула окончательно с лица Сюэ Мэна.
Он издал вопль ужаса и не обращая внимания на опасность, спотыкаясь и пошатываясь, ринулся к Сюэ Чженъюну, он вопил:
- Отец!!!
Холодный взгляд Сюэ Чжэнъюна моментально вспыхнул, он резко вскинул руку и с помощью стального наруча блокировал атаку нападавшего со спины человека и тут же обратным броском повалил его на землю. Сюэ Мэн сначала перевел дух, а затем, по сколько жизнь ему все же была дорога, он прижался к отцу.
Он внезапно ухватил Сюэ Чженъюна за руку, сочувственно и радостно произнес:
- Как хорошо, папа, с тобой ничего не случилось… ты цел…
У Сюэ Чженъюн, из-за того, что этот толчок разорвал еще больше ту рану на его боку, хлынула кровь, но все его тело уже было покрыто алым, поэтому Сюэ Мэн ничего не заметил, он схватил отца за руку и сказал:
- Отец, я хочу отомстить, сегодня я хочу жизни всех этих пришедших людей, не пощадить никого, я...
- Кхе-кхэ..
Он тут же прервался.
На глазах у Сюэ Мэн, Сюэ Чженъюн упал на колени и выплюнул целый рот крови.
- Папа?.... – птенец феникса был ошеломлен. За все время он никогда не видел, чтобы отец был так тяжело ранен, в это мгновение в голое у него загудело, - Папа, что с тобой? Ты…
Окровавленные губы Сюэ Чжэнъюна открылись и закрылись, он крепко перехватил руку Сюэ Мэна и хрипло сказал:
- Отступи.
- …что…
Сюэ Чженъюн пристально смотрел в лицо Сюэ Мэна, в лучах заката, едва заметным движением он окинул взглядом все вокруг.
Этот ожесточенный бой то, чего он хотел?
Повсюду раздавались крики, потоки алой крови и разбрызганные белые мозги. А закулисный злодей так и не разоблачен. Все великие школы начали истреблять друг друга…
- Прикажи людям Пика Сышэн отступить. – проговорил Сюэ Чженъюн.
- Но ведь они…
- Чего мы добьёмся таким образом? – лицо Сюэ Чженъюна было мрачным, - Кто достигнет желаемого? Что больнее, распустить школу или погибнут в конечном итоге все великие школы?
Сюэ Мэн не проронил ни слова, лишь глаза покраснели глаза и задрожали пальцы.
- Давай....- Сюэ Чжэнъюн легонько подтолкнул его и у Сюэ Мэна тут же хлынули слезы, он с трудом, пошатываясь, поднялся с земли, встал перед отцом и зарычал суровым голосом:
- Прекратить сражение! Всем прекратить сражаться!
Обстановка в зале Даньсин была настолько напряженной, что в любой момент могла вспыхнуть. Адепты Пика Сышэн и пришедшие ученики многих школ верхнего мира культивации стояли друг напротив друга, не уступая.
Тетива уже была так натянута, что либо струна оборвется, либо стрела вылетит.
В это время из толпы вдруг шагнул вперед один человек, это был никто иной как хозяин дворца Тасюэ, Минъюэ Лоу.
Мягкий мелодичный голос Минъюэ Лоу разорвал эту напряженную мертвую тишину:
- Милостивые господа, прошу подождите немного. Текст мертв, а человек жив. Поставьте себя на их место, подумайте, сейчас нет никаких веских доказательств, что на Пике Сышэн создавались эти пешки, поэтому так упорно пытаться уничтожить эту школу будет несколько чересчур. По-моему, следует пока изъять у Пика Сышэн оставшиеся свитки с запрещенными техниками и внимательно еще раз все расследовать.
Настоятель Сюань Цзин покачал головой:
- Хозяин дворца Мин и глава Сюэ имеют глубокие личные отношения, неизбежно в некоторой степени они будут несколько предвзяты. Пик Сышэн уже нарушил запрет мира культивации, так почему снова еще нужно быть осмотрительными и в чем-то разбираться?
- Настоятель, эти слова несколько не соответствуют правде*, это правило нарушали практически все школы. – голос Минъюэ Лоу был негромким и теплым, но очень твердым, - Следует упомянуть, еще не забытого Хуайцзуй из вашего храма.
*архаичное вежливое обращение, глава Мин, судя по всему говорит со старомодной вежливостью
- Ты…! – лицо Сюань Цзиня потемнело, но тотчас же, тряхнув рукавом, он, взяв себя в руки, вернул свой величественный вид и сложив в молитвенном жесте руки, проговорил, - Разве можно ставить в один ряд искусство спасения людей и технику доски Чжэньлун.
- Тогда техника Возрождения не считается одним из трех великих запретов?
Это проговорил Сюэ Чженъюн. К этому времени, стоявшие поблизости от него несколько человек уже поняли, что с Сюэ Чженъюном что-то не в порядке. Этот обычно импозантный и полный достоинства мужчина сейчас учащенно дышал, а цвет его губ был мертвенно бледным.
- … естественно считается. – ответил Сюань Цзинь.
Сюэ Чженьюн прикрыв глаза отдышался, а затем уставившись на настоятеля Сюань Цзина снова хрипло проговорил:
- В таком случае, гуру, следует исключать технику Возрождения из великих запретов, только за то, что она способна спасать людей?
Сюань Цзинь надолго замялся, не зная, как возразить, но в итоге упрямо ответил:
- Это не одно и то же.
Адепты Пика Сышэн, стоявшие напротив него, гневно шагнули вперед , требуя объяснений:
- Как это не одно и то же? В верхнем мире культивации есть много людей, которые практикуют запрещенные искусства, вот только они не преуспели в этом. Если по этой причине, из-за этого правила, так строго хотите наказать нашу школу, разве не следует так же и вас всех закрыть?
Старейшина Таньлан мрачно добавил:
- В храме Убэй, Хуайцзуй, в Гу Юйэ – Хуа Биньань, почему же обсуждается только Пик Сышэн? Глава Цянь, собираясь закрыть Пик Сышэн, вначале подайте личный пример и объявите о роспуске школы Гу Юйэ.
Таким неожиданным поворотом, припертые к стене, толпы людей из других школ были несколько смущены, только что грозно и смело кричащие люди, в данный момент все, один за другим, скромно затихли, не желая неосторожно навлечь беду на свой порог.
Сюэ Чженъюн откашлялся, опустив ресницы и незаметно прикрыв следы крови, оставшиеся после этого на его руке, с деланым смехом произнес:
- Раз уж в каждой школе творятся подобные дела, к тому же, вышеупомянутое утверждение о том, что на Пике Сышэн изготавливают пешки Чжэньлун пытаясь устроить переворот в мире культивации, оказалось чушью, которую невозможно подтвердить, простите, этого бесцеремонного Сюэ, милостивые господа, но я попрошу вас сейчас же удалиться.
- Это…
Пришедшие с аурой полной убийственных намерений*, абсолютно уверенные в том, что смогут разогнать другую школу люди, однако не ожидавшие, что их грозный галдеж, заведет их в тупиковую ситуацию имели сейчас весьма неприглядное выражение на лицах.
*煞气腾腾- клубящаяся, вздымающаяся убийственная атмосфера.
Цзян Си, с самого начала, не имел никакого намерения распускать Пик Сышэн, однако, «если уж сел на тигра верхом, слезть трудно», он был вынужден ввязаться в это дело. И сейчас, видя, что толпа безмолвствует, он прикрыл глаза и прямо сказал:
- Мы уходим первыми.
Услышав эту фразу, у Сюэ Чженъюн с души словно камень свалился, он не удержался и легко выдохнув, чуть расслабил напряженную, как натянутая струна, спину. Однако под ребрами тут же заболело, опустив взгляд он увидел на темно синем пао, на боку, расплывающееся пятно крови.
Вчера полученная ранение и в самом деле было слишком тяжелым. Через некоторое время и в самом деле нужно попросить старейшину Тяньлан хорошенько осмотреть его….
Он еще не закончил эту мысль в своей голове, как в зал, с мечами наперевес, вторглись адепты Цитадели Тяньинь. С ледяным, застывшим выражением на лицах, они с угрожающим видов вошли в ворота и тут же один из них отчетливо и громко проговорил:
- Сюэ Чженъюн, есть ли у тебя совесть? Как ты мог сказать, что Пик Сышэн никогда, ни разу тайно не изготавливала пешки Чжэньлун?!
Толпа людей не ожидала посыльного от Цитадели Тяньинть, поэтому в испуге все, один за другим, повернули головы. Они увидели, что за спинами адептов Цитадели Тяньинь стоит толпа, послушно поддакивающих им, простых людей в холщовых одеждах, да в придачу, среди них было несколько знакомых лиц, присмотревшись, в них узнали старост нескольких мелких поселков и деревень.
- Что случилось….
Старший адепт Цитадели Тяньинь мрачно произнес:
- Разве вам не нужны были доказательства? Тех, что я привел с собой, будет недостаточно?
Какой-то младший ученик из толпы громко поддержал:
- Грязный Пик Сышэн, у его главы волчье сердце, все эти годы он раскидывал вою сеть по всему царству Шу, вынуждая простой народ отдавать своих детей, маленьких мальчиков, чтобы изготавливать из них пешки для доски Чжэньлун. Это все свидетели. Что еще тут выяснять?!
Сюэ Чженъюн мгновенно вскочил, в глазах его сверкнуло яростное пламя, кровь поднялась к горлу:
- Какая чушь!
- Это чушь, говоришь, что все это не правда, а ты сам их спроси.
Эти несколько десятков крестьян были похожи на стайку напуганных уток*, раскачиваясь, они сбились в кучку, съежившись, с покорным выражением на лицах, не осмеливались по началу и рта раскрыть.
*Слово так же означает негодяй, подонок, проститут
Остроглазый Сюэ Мэн тут же узнал среди них знакомую физиономию и пораженно проговорил:
- Староста Лю?
Этот деревенский староста по фамилии Лю сильно задрожал, трепеща, он бросил мимолетный взгляд, подобно склизкой рыбе, вильнувшей по воде.
- Зачем ты пришел? – Сюэ Мэн до сих пор не мог прийти в себя и не отреагировал, он спросил едва ли не с милым простодушием, несмотря на это простодушие, сейчас он выглядел даже немного жалким.
- Мы…- глотка старосты Лю наполнилась слюной, его худые пальцы теребили полы одежды, он уставился на пол, ноги почти подкашивались.
Человек Цитадели Тяньинь властным голосом напомнил:
- Говори правду. Если ты солжешь, Цитадель Тяньинь всегда придерживающаяся принципов справедливости, не спустит этого.
Староста Лю, ощутив, как дрожь пробежала по спине, бухнулся на колени, чтобы отвесить земной поклон:
- Я…мы… я скажу! Отстаивать добро и борьба с демонами все эти годы было лишь вывеской для Пика Сышэн, говоря, что нее берут ни копейки, на самом деле они вынуждали наши деревни посылать к ним молодых мальчиков и девочек….
Сюэ Чженън пришел в ярость, стукнув по столу, он выкрикнул:
- Вздор!
Однако, голос Цитадели Тяньинь прозвучал громче Сюэ Чженъюна:
- Продолжай говорить. Зачем они хотели этих подростков?
- Я.. я не знаю. – на лбу старосты проступили жирные капли пота, он сглотнул, его ссутуленные плечи тряслись, - Говорили, что они будут заниматься культивацией, но их больше никто не видел. Сяо* Хуцзы, Сяо Шитоу… все эти дети больше не вернулись.
*малыш, маленький, младший
Человек Цитадели Тяньинь, повернувшись к людям Пика Сышэн, спросил:
- Среди вас есть эти люди, упомянутые старостой?
- …
Естественно, их не было.
С ног до головы в Сюэ Мэне забурлила кровь, Малыш Хуцзы, малыш Шитоу… в то время бедствия в этой маленькой деревушке, когда он пришел им на помощь, эти дети уже были похоронены в брюхе демона.
- Лжешь!!! – грудь жгло пламя ярости, в горле стоял мерзкий сладковатый мясной привкус, Сюэ Мэно почти вырвало кровью, - За добро отплатив черной злобой и твоя совесть при этом спокойна?!!!
Выражение лица старосты Лю стало еще более подавленным, слезы непрерывно текли из глаз. Однако, неизвестно как , Цитадель Тяньинь вынудила его, но он так же упрямо настаивал:
- Пик Сышэн нехорошая школа…. Они делают на людях одно… а за спиной, другое… в царстве Шу, они совершили бесчисленное множество поступков, нарушающие законы неба и вредящие порядку…
Он убивался, обливаясь слезами, однако не осмеливался ни на кого смотреть, не поднимая головы от земли он рыдал:
- Пик Сышэн издевается над нижним миром культивации, ааа!!
Толпа возмущенно загалдела.
В обычной ситуации речам этих простолюдинов культиваторы бы точно не поверили. Однако, большинство людей пришло сюда именно для того, чтобы разрушить школу Пика Сышэн, про себя, в душе, они давно уже это решили, поэтому, получив такие доказательства, они тут же приняли их и гнев их взвился до небес.
- Я сразу говорил, что они никогда не будут делать что-то хорошее просто так!
- Сюэ Чжэнъюн, что еще ты можешь возразить?
И Сюэ Чженъюн и Сюэ Мэн, все адепты, ученики и старейшины Пика Сышэн, оцепенели.
До этого момента, когда многочисленны школы, вместе вторглись сюда, они были возмущены и разгневанны, они могли размахивать руками и кричать о несправедливых обвинениях.
Однако сейчас, очевидно, вопреки ожиданиям из-за нескольких старост деревень царства Шу, нескольких десятков простолюдинов… которые когда-то приносили куриные яйца, пшеничную муку, со слезами на глазах благодаря господ даосов, которые спасали их жизни, помогали им , говоря при этом, что невозможно выразить как они благодарны, невозможно отплатить за такое добро..
Эти несколько десятков горных волков. Они своими руками вонзили нож в чистое и беззаветно преданное сердце.
Боль и холод были беспредельными.
Все тело заледенело, словно упав в полынью.
Эти «свидетели» по одному выходили вперед, первый еще стыдился, второй уже лишь дрожал, третий уже мог смотреть в глаз окружающей толпе, четвертый уже говорил прямо не стесняясь, пятый уже спокойно приукрашивал ложь…. Люди, подобны диким гусям, вожак летит вперед, вытянув шею и остальные за ним.
Как говориться, голос толпы- страшная сила, ложь, повторенная тысячу раз, становиться правдой. Слово за слово, слово за слово и они, воодушевленно, в едином порыве начали воспринимать и сами это как правду.
Сюэ Мэн лишь чувствовал, как кровь стынет в жилах и сжимаются челюсти.
Когда то он полагал, что у каждого человека есть основа, некий хребет, который не переломить. Однако, прихвостень* ради своей жизни может и навоз глотать.
* Лакей, гончая собака
- Да, да.. именно, какие-то пешки… - дошла очередь до деревенской свахи, она тоже пришла свидетельствовать, - Они вынуждали наших деток отдавать в уплату за то, что уничтожают нечисть, этот Пик Сышэн не брали денег и драгоценностей, а только лишь маленьких детей. Это правило мы все знаем в нижнем мире культивации.
Цзян Си, нахмурившись спросил:
- А почему же вы тогда все равно обращались к ним?
Сваха, платочком персикового цвета утирая слезы, проговорила:
- Ничего не поделаешь, мы же бедные, никак не уговорить было прийти господ далоосов из верхнего мира культивации, нам только и оставалось, что из деревни посылать наших малышей… Ведь говорили, что их посылают на Пик Сышэн совершенствоваться, однако, про себя, в душе мы все знали, хнык-хнык.. что провожая этих несчастных деточек, их не увидим уж в живых.
Договорив, она била себя в грудь руками, топала ногами и закрыв лицо, заливалась слезами.
Так же пришел свидетельствовать какой-то переписчик книг:
- Это так, все так, люди Пика Сышэн не получали деньги, мы все же, опасаясь за жизни не могли открыто протестовать. К счастью на небе есть всевидящее око, погрязшие во зле сами себя обрекут на гибель, и с Пик Сышэн наконец сползла личина, обнажив звериную сущность. Господа даосы, просим, пожалуйста ради нижнего мира культивации, примите на себя ответственность, распорядитесь ради счастья простых людей*!
*рассвет для простого народа – улучшение жизни простого народа
Некто из зала Цзяндун тут же выступил вперед:
- Не беспокойтесь, справедливость и честность высшего мира культивации всех ныне тут присутствующих глав уважаемых семей и их потомков, всегда, на протяжении сотен лет, белоснежны, конечно, мы сможем, по справедливости, разобраться с этим делом.
Все эти прибывшие сюда селяне были растроганы до слез, один за другим они, выступив вперед плакались на дурные деяния Пика Сышэн.
Он все понимали, по сколько уж они согласились лжесвидетельствовать, обратной дороги им нет. И если сегодня с Пиком Сышэн не будет покончено, не сегодня так завтра и с ними самими сведут счеты.
В это время в главном зале не было видно ни одного живого человека, только лишь кружился и блуждал один единственный злой дух, разинув свою пасть размером с таз для крови, кусая и разрывая на части изношенную деревянную опорную колонну, разрывая скромную черепицу, покрывающую крышу стены… разрывая давно не ремонтированную из-за нехватки средств главную табличку «Зал Даньсинь».
Капает кровь.
Сюэ Мэн закрыл глаза, слезы скатились из-под век, когда он хрипло проговорил:
- Вы… как вам не стыдно так говорить?
Обещала ли за это Цитадель Тяньинь славу и процветание?
Или все же угрожали жизни.
Как не стыдно такое говорить, как же так можно….
Алая пасть свахи все открывалась и закрывалась, обрывки фраз. Словно змеиный яд проникал в уши Сюэ Мэн – «Пик Сышэн тайно изготавливали пешки», «не считались с человеческими жизнями», «похищали маленьких детей»..
Каждое слово превращалось в жестокий кошмар.
- Они притесняют нижний мир культивации.
- Суровые моралисты на самом деле звери в человеческом обличии!
- Этот Чу Ваньнин и Мо Жань самые ненавистные, для того, чтобы сделать пешками они навлекли беду на стольких невинных людей…
До костей ненавистна, обе руки дрожат.
Здравомыслие порвано в клочья.
- Ты… что ты сейчас сказала?! Как можно так поступать!!
Гнев, просачивающийся словно по ходам муравейника разрушил плотину и окончательно затопил сердце. Сюэ Мэн со щелчком вправил вывихнутый локоть, и вслед за этим тут же в ярости поднял свой клинок. Раздался свист Лунчэн, и никто не успел среагировать, как меч окрасился кровью.
Сваха, которая как раз сочиняла очередное «как ученики Пика Сышэн изнасиловали девочку», застыла. Опустив голову, она посмотрела на свою грудь, а после выплюнула полный рот крови и, не успев больше ничего произнести, плюх – повалилась на пол.
Мёртвая тишина.
Странно, но люди Цитадели Тяньинь так и остались стоять среди толпы крестьян. Интересно, они даже не пошевелились, чтобы блокировать удар из-за чего, из-за изумления? Страха? Или они вообще не собирались реагировать? Ответ был неизвестен, и никто и не хотел задумываться.
Взгляды всех людей были прикованы к Сюэ Мэну, капли крови, словно жемчужные бусины стекали по клинку Лунчэн, одна капля, две. Стекая, они уже образовали целый пруд, глубокий, алый омут.
В омут неотвратимо падал птенец феникса.
- Аа! – вдруг кто-то сорвался на звонкий визг, словно раздался похоронный звук гонга, - Убили, человека убили…
- Сюэ Мэн зверски убил свидетеля! Сюэ Мэн сошел с ума!!
Все в зале вдруг пришло в движение, неизвестно, кто первым был груб, но долго сдерживаемое разъяренное пламя наконец взвилось и било ключом.
Натянутая тетива лопнула, и адепты Пика Сышэн сошлись в битве с людьми, пришедшими из других школ верхнего мира культивации…
Личная вражда, страх, уничтожение того, кто мыслит иначе.
В этой битве сошлось слишком много личных интересов, и обстановка за короткое время превратилась в неконтролируемую.
Посреди сверкания мечей, Сюэ Чженьюн терпя боль от своей раны, гулко прорычал:
- Хватит сражаться, все, прекратите!
Да вот только люди Пика Сышэн послушались его, а другие из верхнего мира культивации рук не опустили. А раз так, битву все же было невозможно остановить. У Сюэ Мэна сердце уже было разбито, в дребезги ни на что не похожим грохотом, его осколки попали в его глаза и они покраснели, в них стояли слезы. Он одновременно мечом колол и резал всех этих злых демонов и в то же время непрестанно задыхался от слез, тихо всхлипывая.
Вероятно только в этот момент маленький феникс по-настоящему понимал, что в детстве чувствовал Мо Жань.
Когда в тереме Цзуйюй он одним махом вырезал всех в тереме, то отчаяние, омерзение, потрясение, а еще отвращение к самому себе. Ничего больше не имело значения, пламя гнева жгло его сердце и только кровь могла погасить его.
Вдруг, кто то блокировал атаку его меча, от того второго меча по всему клинку было разлито голубое сияние. По первому взгляду лицо кахзалось знакомым, но Сюэ Мэн сейчас был просто не в состоянии вспомнить, кто это. Он только лишь мог заорать на эту отвратительно безобразную прислугу дворца Тасюэ:
- Проваливай!! Не смей меня останавливать!!
- Прекрати драться, сейчас ты правда навлечешь на себя беду, угомонись.
В ушах прозвучал хорошо знакомый голос.
Кто это был?
Сюэ Мэн не мог вспомнить, да и не хотел об этом думать.
Страдания ни ненависть надломили его душу, у каждого человека есть предел терпения и перейдя эту грань, божество становиться демоном, а святой перевоплощается в Асуру*.
*Титаны – враги божеств.
Миг - и ты сердцем с Буддой, другой – и ты злой дух.
Его зрачки раскалились докрасна, в них была только ненависть, бесконечная ненависть. Ненависть, которая загорелась с моментом появления Цитадели Тяньинь и наконец взорвалась, затмевая небеса и застилая землю, в тот же миг она поглотила его.
- Прочь!
Лунчэн и тот лазурный меч налетели друг на друга со звоном, однако тот вульгарный незнакомец как оказалось ничуть не уступал ему, пока они боролисьь, его изумрудные глаза уставились на лицо Сюэ Мэна.
- Если не успокоишься, то только принесешь еще больше страданий Пику Сышэн.
- Что за дрянь! Какое тебе дело?!!
Выпады его клинка стали сильнее и еще свирепее, но тот меч легко и свободно отражал удары.
Изумрудные глаза смотрели в черные, такие знакомые глаза.
… кто…
- Цзымин, прекрати драться.
Тихий и плавный голос достиг ушей, он был ровным, но в нем можно было расслышать каплю беспокойства и жалости.
В объятом безумием мозгу Сюэ Мэна, похоже сверкнул луч сознания, его бешенная, яростная атака чуть замедлилась, грудь однако все еще бурно вздымалась.
К этому времени уже все го лицо было в крови, узел волос растрепался. Он злобно уставился на этого гадкого незнакомца:
- Ты…
Не успел он договорить, как почувствовал порыв ветра за спиной.
Сюэ Мэн тут же развернулся, но не успел понять Лунчэн, как его рука была уже располосована от плеча то кисти так глубоко, что показалась кость!!
- Мэн-эр!!
Сюэ Чженъюн, увидев, что его любимый сын ранен, понесся через все ступени ему на помощь .
Более десяти бесстрашных, приближенных к Му Яньли адептов Цитадели Тяньинь переглянулись и все вместе бросились добивать Сюэ Мэна.
Мощь одного такого адепта не уступала силе старейшины с Пика Сышэн, они все весте набросились на уже раненого Сюэ Мэна, намереваясь во чтобы то ни стало отобрать жизнь у этого птенца феникса.
-Мэн -эр…. Мэн-эр!!
Однако расстояние было слишком большим, чтобы С юэ Чженъюн мог пробиться, к тому же его сразу окружило множество людей, заключив его в кольцо. Сюэ Чженъюн так стремился защитить своего сына, что и в этом сражении получил ранения, свежая кровь пропитала одежды.
Сюэ Мэн стиснул зубы и взмахнул мечом, блокируя одним ударом двух мужчин, но из его собственной руки кровь лилась рекой и она дрожала.
Внезапно сверкнуло что-то красное …
- Берегись!
В мгновение ока тот самый голубоглазый мужчина, с которым они только что сражались, отразил перед ним этот смертельный удар.
Адепт Цитадели Тяньинь прищурил глаза:
- Во дворце Тасюэ предатель? Хочешь быть вместе с Пиком Сышэн?
Тот голубоглазый мужчина не ответил, его меч был таким грозным, словно покрытый серебристым инеем. Он повернул свое побледневшее, но, с горящими кровожадными глазами лицо к Сюэ Мэну и проговорил:
- Уходи в сторону дяди. Быстрей.
- Ты…, - Сюэ Мэн, схватился за руку, прикрывая рану, но на самом деле ее невозможно было прикрыть, плоть была разрезана, мясо и кость наружу, вся рука промокла от горячей крови.
Его губы дрогнули, словно он собирался что-то сказать, однако промолчал и бросил взгляд в сторону Сюэ Чженъюна.
Только от одного этого взгляда кровь отхлынула окончательно с лица Сюэ Мэна.
Он издал вопль ужаса и не обращая внимания на опасность, спотыкаясь и пошатываясь, ринулся к Сюэ Чженъюну, он вопил:
- Отец!!!
Холодный взгляд Сюэ Чжэнъюна моментально вспыхнул, он резко вскинул руку и с помощью стального наруча блокировал атаку нападавшего со спины человека и тут же обратным броском повалил его на землю. Сюэ Мэн сначала перевел дух, а затем, по сколько жизнь ему все же была дорога, он прижался к отцу.
Он внезапно ухватил Сюэ Чженъюна за руку, сочувственно и радостно произнес:
- Как хорошо, папа, с тобой ничего не случилось… ты цел…
У Сюэ Чженъюн, из-за того, что этот толчок разорвал еще больше ту рану на его боку, хлынула кровь, но все его тело уже было покрыто алым, поэтому Сюэ Мэн ничего не заметил, он схватил отца за руку и сказал:
- Отец, я хочу отомстить, сегодня я хочу жизни всех этих пришедших людей, не пощадить никого, я...
- Кхе-кхэ..
Он тут же прервался.
На глазах у Сюэ Мэн, Сюэ Чженъюн упал на колени и выплюнул целый рот крови.
- Папа?.... – птенец феникса был ошеломлен. За все время он никогда не видел, чтобы отец был так тяжело ранен, в это мгновение в голое у него загудело, - Папа, что с тобой? Ты…
Окровавленные губы Сюэ Чжэнъюна открылись и закрылись, он крепко перехватил руку Сюэ Мэна и хрипло сказал:
- Отступи.
- …что…
Сюэ Чженъюн пристально смотрел в лицо Сюэ Мэна, в лучах заката, едва заметным движением он окинул взглядом все вокруг.
Этот ожесточенный бой то, чего он хотел?
Повсюду раздавались крики, потоки алой крови и разбрызганные белые мозги. А закулисный злодей так и не разоблачен. Все великие школы начали истреблять друг друга…
- Прикажи людям Пика Сышэн отступить. – проговорил Сюэ Чженъюн.
- Но ведь они…
- Чего мы добьёмся таким образом? – лицо Сюэ Чженъюна было мрачным, - Кто достигнет желаемого? Что больнее, распустить школу или погибнут в конечном итоге все великие школы?
Сюэ Мэн не проронил ни слова, лишь глаза покраснели глаза и задрожали пальцы.
- Давай....- Сюэ Чжэнъюн легонько подтолкнул его и у Сюэ Мэна тут же хлынули слезы, он с трудом, пошатываясь, поднялся с земли, встал перед отцом и зарычал суровым голосом:
- Прекратить сражение! Всем прекратить сражаться!
-
-
23.08.2022 в 05:52-
-
23.08.2022 в 20:40-
-
24.08.2022 в 13:58-
-
24.08.2022 в 20:15-
-
25.08.2022 в 03:33