Lapsa1
читать дальше
*Чанмэнь это название дворца, так называемый «холодный дворец», куда по приданию сослали императрицу Чэнь. В классической поэзии времен династии Хань название «Обида Чанмэнь» часто используется для выражения горя наложницы, впавшей в немилость
Но к полуночи Чу Ваньнин все еще не пришел
Тасянь Цзюнь в начале был взвинчен, а перед этим хмур и озабочен, теперь же он встревожился.
Его черный роскошный пао тянулся за ним по золотым плиткам пола, пока он медленно расхаживал взад-вперед, не в силах не думать о том, что же случилось с Чу Ванином?
Врата жизни и смерти, времени и пространства были открыты, и поэтому все равно, хотел ли Чу Ваньнин спросить, что по настоящему происходит или остановить, он все равно должен был прийти во дворец Ушань, чтобы разыскать его. В соответствии с врождённой натурой уважаемого бессмертного Бэйдоу, он пришел бы разыскивать и создавать проблемы Тасянь Цзюню даже с одной ногой или рукой.
Так почему не идет?
Болен? Нет, невозможно, этого парня болезнь не остановит.
Не знает? Раньше может и не знал, но теперь, когда на границе двух миров небо и земля перемешались, как он может не знать.
А может….
Стоп, силуэт в слабом свете свечи вдруг стал выглядеть ужасно немощным и истощенным*, очень страшным.
*嶙峋森然 – Описание костлявого человека, очень тощий, измождённый
Неужели действительно умер?
Эта мысль еще не успела глубоко укорениться, как ногти тотчас же впились в ладони. Тасянь Цзюнь стиснул зубы, все тело затрясло, мышцы напряглись.
Восемь лет, пока они жили вместе и два года с трпом, они зависели друг от друга. Большую часть своей жизни он провел с Чу Ваньнином. Вплоть до того, что когда он вернулся в людской мир и увидел, что даже праха от Чу Ваньнина не осталось, он окончательно обезумел.
Когда Ши Мэй умер, он был способен это принять и лишь изо всех надеялся, что он сможет воскреснуть в будущем.
Но он не мог вынести смерти Чу Ваньнина.
Покров ночи сгущался все больше, та единственная плошка с огнем быстро догорела, жир выгорел, превратившись в непроглядный омут, а его мотылек все не прилетал.
Страх распространялся в душе все больше и глубже, словно непрерывно растекающаяся капля чернил на сюаньчэньской рисовой бумаге. Похожий на стервятника, описывающего спирали Тасянь Цзюнь непрерывно прохаживался по кругу.
В конце концов, словно обессилев он присел на кушетку.
И в этот же момент до него донесся еле уловимый шорох с крыши.
Тасянь Цзюнь тут же вскочил, словно свет и тепло мгновенно вернулись в его тело. В его глазах вспыхнула тревога и в то же время злоба.
Если бы в этот момент он мог увидеть свое отражение в зеркале, то понял, что сейчас его выражение лица и поведение точь-в-точь как у молодой девицы, исполняющей арию из «Обида Чанмэнь», именно такое, а когда он сидел и ждал, пока придет его «господин», сердился и клокотал, как у брошенной старой жены из той же оперы.
Заскрежетав зубами, он, не дожидаясь, пока противник приступит к делу, тут же пинком распахнул ворота наружу и под проливным дождем выскочил на крышу.
- Чу Ваньнин!
Этот безумец, похоже совсем был глух к голосу разума.
- Он мертв, и ты тоже пал духом? Он умер и неужели ты совсем не желаешь заступиться за мир людей, это же то, к чему стремился всей душой?
Меч был поднят прежде, чем он успел рассмотреть человека за завесой дождя. Звонко и ритмично уже три четыре раза отозвался холодный звук лязганья металла о металл.
- Разве не ты говорил, что «с начала все живые существа, а последний ты сам»?!* Ты раздавлен на столько, что только сейчас пришел мериться силами с этим достопочтенным, Вань Е* Юйхэн, уважаемый бессмертный Бэйдоу, ты такой амбициозный!
*фраза 众生为首己为末 из 55 главы и еще какой то.
*晚夜- глубокая ночь (получается Юйхэн глубокой ночи, а не ночного неба?)
С противоположной стороны раздался голос, неясный за шумом дождя:
- Что за чушь…
Тасянь Цзюнь сощурился.
Он сразу же расслышал, что этот голос не принадлежал Чу Ваньнину, что вызвало внезапную вспышку ясности в его гневе, и когда его противник снова сделал убийственный выпад своим острым клинком в его сторону, его глаза резко похолодели, вспышка зеленого света прошла по клинку Бугуй и он быстро рубанул мечом.
Едва раздалось «дзинь» металла о металл, как оружие противника, так и не загоравшееся божественным светом, тут же после жестокой атаки Бугуй раскололось на две части, «цинь» и молодой человек опустился на черепицу крыши.
- … из какой ты семьи, бесстыжая дрянь? – после того, как обознался, Тасянь Цзюнь стал еще более раздражительным, - Даже более-менее сносного клинка не имеешь, а смеешь покушаться на жизнь этого достопочтенного.
Он резко поднял руку, нацелившись на макушку этого человека и с мрачной холодностью произнес:
- Покажи лицо.
- ….
Тот человек медленно поднял голову.
Сильнейший раскат грома и молния на мгновение вспороли небо, ярко осветив его серое безжизненное лицо.
Тасянь Цзюнь по-звериному поморщился, вид у него был очень угрожающим:
- Опять ты?
Сюэ Мэн поднялся, его руки дрожали. Тасянь Цзюнь внимательно осмотрелся, заметив на влажной от дождя черепице надвое расколотый Лунчэн и до него наконец медленно дошло.
Прищурившись, он сквозь ресницы рассматривал промокшего до костей молодого мужчину.
- По видимому не следовало говорить «опять ты», - мрачно проговорил Тасянь Цзюнь, - Следует сказать… аа, это ты, добрый брат этого достопочтенного!
Раскат грома был таким громким, казалось барабанные перепонки не выдержат.
Сюэ Мэн закрыл глаза.
- Первый раз померился силой с этим достопочтенным, да? И правда такой нежный и невинный возраст. Не знаю на сколько ты милее по сравнению с собой постарше.
- …ты …верни моих…- у Сюэ Мэна перехватило дыхание, едва он открыл рот, однако он продолжил, - Верни жизнь моих родителей.
- Эти слова в предыдущей жизни ты уже говорил разок этому достопочтенному.
Резко распахнув глаза, Сюэ Мэн с гневом и болью выкрикнул:
- Верни жизнь моего старшего брата!
На сей раз Тасянь Цзюнь не ответил сразу. Лишь через минуту с холодной усмешкой проговорил:
- Быть мастером Мо и правда неплохо, а. Столько человек беспокоятся о нем.
- …
- Однако он не сказал вам, что он мое перерождение? И что он помнит все преступления, ненависть и вражду из предыдущей жизни? – в его глазах разгорался холодный блеск, казалось, зубы заострились, - Он ведь лжец!
Сюэ Мэн и Тасянь Цзюнь стояли на коньке крыши друг против друга, словно пара темных горгулий*
*角兽- рогатые звери, мифические «благоприятные звери», похожи на единорогов, устанавливающиеся на крышах в основном дворцов для охраны от темных сил, что то наподобие европейских горгулий
Чем дальше, тем возмущение Тасянь Цзюнь становилось больше, выражение лица изменилось:
- Он тот бесстыжий негодяй, обманывающий надежностью и кротостью в этом воплощении, притворявшийся, что «старший брат должен быть добрым, младший-почтительным»*, обманувший всех вокруг и друзей и родню, притворяющийся мастером Мо, заслуживающим славы, а на деле давно проклятый и заслуживший смерти. Он и этот достопочтенный такие уж разные?
*兄友弟恭 – расхожее выражение выражающее братские отношения из «Исторические записи пяти императоров» Сыма Цяня из династии Западная Хань
Сюэ Мэн заскрежетал зубами:
- Вы совсем не похожи.
- Ха! Это смешно!
Дождевая вода лила на черепицу превращаясь в бурлящие ручьи под их ногами.
- Не похожи? А чем мы отличаемся? Ты считаешь, что он намного чище? Да за столетия под всеми дождями не отмыть его грязи!
Ресницы Сюэ Мэна были совсем мокрыми от дождя.
- Он и ты это два совершенно разных человека! !
- Еб твою мать. Два разных человека. – вскользь бросил Тасянь Цзюнь с невероятной злобой. – Да ты просто притворяешься слепым.
После недавней смерти госпожи Ван эта фраза очень резала слух. Сюэ Мэн яростно выругался, свет вспыхнул в его ладони, и он обрушил это заклинание на императора.
И десять лет спустя Сюэ Мэн был не соперником Тасянь Цзюню, не говоря уже о сопляке сейчас.
Тасянь Цзюнь с каменным лицом увернулся, это духовное пламя не задело и волоска на нем. Он резко выбросил руку и схватил не успевшего увернуться Сюэ Мэна, сдавив его предплечье. Скосив темные, с фиолетовым отливом глаза вниз, он проговорил:
- Эй, двое под карнизом, немедленно вылазьте к этому достопочтенному. Если не пошевелитесь, берегитесь, этот достопочтенный раздавит своими когтями этого птенца.
Братья Мэй Ханьсюэ, оба, выскочили из под карниза, один с цитрой, второй с мечом.
Тасянь Цзюнь нисколько не удивленный, окинул их взглядом и с холодной усмешкой произнес:
- Ваши жизни действительно интересны. Невзирая на то, какой это мир, вы всегда безоговорочно вместе с Сюэ Мэном.
Естественно, старший брат промолчал, за то младший Мэй Ханьсюэ посмеиваясь ответил:
- Ну и? Неужто его величество император полагает, что все такие же как и вы, за добро платят злом, холодные и бесчувственные?
Эта фраза ударила Тасянь Цзюнь по больному, лица Чу Ваньнина, Сюэ Чженъюна и Ван Чуцин, одно за другим промелькнули перед его глазами.
За добро отплатил злом….. холодный и бесчувственный…
Немного помолчав, выдавив из себя нотку холодной насмешки среди ливня, он проговорил:
- Вы двое и впрямь смерти не боитесь.
Вены вспучились на его руке, когда он схватив Сюэ Мэна за волосы продолжил:
- Сюэ Мэн, так или иначе все же мой младший брат-наставник, ученик уважаемого бессмертного Бэйдоу, охраняемый всеми силами. Вы же оба никаким образом не связаны с этим достопочтенным, не боитесь, что этот достопочтенный изрубит вас в фарш?
При упоминании Чу Ваньнина, Сюэ Мэн вдруг вспылил:
- Тебе не стыдно упоминать учителя? Ты, мерзкое отродье! Скотина!
- А почему этот достопочтенный не достоин его упоминать?
Говоря это Тасянь Цзюнь подтащил ближе к себе Сюэ Мэна и уставился прямо в его мокрое от дождя лицо.
В его памяти вдруг всплыли те мелкие разрозненные клочки воспоминаний мастера Мо, он вспомнил остров Фэйхуа в лунном свете, дождливую ночь в Учане, даже туман над водой в купальне Мяоинь …. И ревность, как сорняк вдруг бурно проросла в его душе.
- Ты говоришь, что этот достопочтенный не может его поминать. - ужасающе мрачным, холодным тоном произнес он.
- ….
- А кто ему этот достопочтенный, неужто твой образцово честный, чистый старший братец не сказал тебе?
Сюэ Мэн замер на мгновение, но тут же широко распахнув глаза, ответил:
- Ты, что за чушь ты городишь…
- Ты же всегда что-то такое ощущал? – Тасянь Цзюнь внимательно вглядывался в его глаза, получая удовольствие, загнав добычу в угол, - Когда ты жил вместе с ним, из сплетен и слухов со всех сторон.
Сюэ Мэн одеревенел, а затем его начала бить крупная дрожь.
Его трепет до крайности воодушевлял Тасянь Цзюня.
Верно, именно так. Испачкать Чу Ваньнина, опозорить его, разве этот проклятый мастер Мо не был внимательным и осторожным, боясь, как бы его с Чу Ваньнином связь не стала достоянием общественности?
Так он не позволит, чтобы этот лицемер получил то, что хотел.
- Так ты все-таки не знаешь?
- Не..нет, нет… я не хочу об этом говорить.
- То есть, ты все же знаешь?
У Сюэ Мэна от ужаса волосы поднимались дыбом и кровь стыла в жилах, он закричал:
- Не говори!
Тасянь Цзюнь громко расхохотался, выражение его глаз было не столько злобным, сколько безумным:
- По видимом тебе это ясно в душе, как следы на первом снеге.
- Мо Жань…!
- Чу Ваньнин тот человек, что спит с этим достопочтенным.
Вокруг все стало размытым, как будто ливень и буря прошли, звуки замерли.
Тасянь Цзюнь ставившись в пустые глаза дрожащего Сюэ Мэна затопила с головой радость, поэтому он в диком бешеном порыве, оскалив зубы и выпустив когти клевал сердце этого юноши. С усмешкой он продолжал:
- И в этой жизни и в прошлой твой наставник лежал в кровати этого достопочтенного. В городе Учан в гостинице Фэнъя, на Пике Сышэн в купальнях Мяоинь, во флигеле усадьбы Таобао, у нас был секс бесчисленное количество раз, разве ты не догадывался?
Все тело Сюэ Мэна заледенело, взгляд обратился в серый пепел.
- Да, и еще. – он вспомнил еще один отрывок из воспоминаний мастера Мо и его глаза вспыхнули мрачным, холодным светом ненависти, он чуть приоткрыл губы, - Ты выгораживаешь того старшего брата, а как на счет поступков твоего наставника, а?
- …
- Перед ем как подняться на гору Цзяо ты пришел навестить Чу Ваньнина в его комнате. В тот момент, когда ты протягивал руку, ощупывая лоб Чу Ваньнина и спрашивал нет ли у него жара.
Лицо Сюэ Мэна посерело.
Тасянь Цзюнь нисколько не поморщившись продолжил со смехом:
- Ты мог тогда вообразить отчего у Чу Ваньнина красные щеки и глаза с поволокой?
- Замолчи!!!
Яростный выкрик, естественно, не помог, только еще больше раззадорил Тасянь Цзюня:
- Потому что там, за занавеской, под одеялом. Твой хороший старший брат. Держал во рту хуй твоего наставника, он поимел его.
Лицо Сюэ Мэна то бледнело, то краснео, то становилось почти синего цвета. Он резко отвернулся не в силах стерпеть подступившую тошноту, его скрутило, по коже побежали мурашки.
Демона в людском мире, стоящего напротив него, эта реакция полностью удовлетворила, он расхохотался от души. С лихорадочным блеском в глазах он продолжал:
- Как тебе, все еще считаешь, что мы с мастером Мо разные? Он на самом деле творил все эти подлы дела, просто не рассказывал тебе и только то, а ты считал, что он намного….
«Бах!» Грохот прервал его речи.
Тасянь Цзюнь резко повернулся и увидел, что на западе от пагоды Тунтянь поднимающееся зарево. Бесчисленное множество всякой нечисти золотыми полосами света взмывают вверх, стремительно проявляясь.
-… что происходит?
Эта фраза так и осталась без ответа, потому что сразу же вдали послышались звуки гуциня, словно плач феникса, словно струи божественной музыки. Вся нечисть под этими звуками цитры один за другим изменялась и двигалась к определенному месту на земле они шли сражаться, самыми храбрыми и бесстрашными среди них была нечисть деревянного типа.
Зрачки Тасянь Цзюнь мгновенно сузились, и он пробормотал:
- Цзюгэ…?
Больше не беспокоясь о Сюэ Мэне, вплоть до того, что даже не кинул на него взгляд, Тасянь Цзюнь рванулся сквозь дождь, подняв два пальца и призвав Бугуй, он тут же вскочил на него и умчался по направлению к пагоде Тунтянь.
Перед пагодой Тунтянь бушевало огненное море. Несметное количество значительно улучшенных пешек Чжэньлун как раз противостояла толпе нечисти. Посреди поля боя, разделяя его на две половины стояли два мужчины, облаченных в белоснежные одеяния.
Один из них, стоящий заложив руки за спину, Хуа Биньань, управляющий пешками Чжэньлун.
А второй, с убийственным взглядом Чу Ваньнин игрой на гуцине, побуждающий к сражению.
Увидев Вань Е Бэйдоу с развевающимися на ветру рукавами одежд, Тасян Цзюнь про себя неожиданно вздохнул с облегчением, Чу Ваньнин ведь наконец то пришел. И тут же, вслед за этим, опять разозлился, потому что. хоть Чу Ваньнин и явился, однако прежде чем искать битвы с ним, он вначале пошел разыскивать Хуа Биньаня.
Понапрасну он, исполненный надежды так долго его ждал!
- Что ты там стоишь столбом? - духовная сила Хуа Биньаня всегда была слишком слабая, и в данный момент в противостоянии с Чу Ваньнином он уже полностью опирался только на пешки Чжэньлун. Скосив глаза и увидев Тасянь Цзюнь, он заскрежетал зубами, - Может подойдешь, поможешь мне?
В голове Тасян Цзюнь почувствовал глухую боль, но тут же согласился.
Он спрыгнул вниз, встав перед Хуа Биньанем, в руке заискрилось тусклое сияние, он покрепче перехватил свой меч.
- Уходи, этот достопочтенный прикроет.
Положение Хуа Биньаня в этом бое с Чу Ваньнином давно уже было бедственным, но не было шанса сбежать и сейчас, когда явился Тасянь Цзюнь, он, несомненно о вздохнул с облегчением.
- Будь очень осторожен. – проинструктировал он напоследок, - Как победишь, запри его, нельзя допустить, чтобы он снова испортил наш план.
Договорив это, он точно освобожденный призрак отступил во тьму и пропал.
Тасянь Цзюнь обернулся:
- Чу Ваньнин, этот достопочтенный знал, что ты не сможешь оставаться безучастным зрителем. Вот только никак не ожидал, что ты сначала найдешь его и первым нанесешь ему удар.
- …
Лицо Чу Ваньнина было безжизненно бледным, а взгляд невозможно было рассмотреть, поэтому нельзя было понять его эмоции.
- Почему сперва не разысал этого достопочтенного, а?
Чу Ваньнин не ответил ничего. На самом деле, из двух человек в данный момент на труп больше походил он, а не Тасянь Цзюнь. В теле уважаемого бессмертного Бэйдоу, похоже все три души были мертвы, и оно держалось только лишь на инстинктах, приказывающих ему ради этого бренного мира поставить окончательную точку в этом деле.
Тасянь Цзюнь внезапно подпрыгнул и схлестнулся с Чу Ваньнином, его руки двигались очень быстро, он сузил глаза, глядя на него сквозь огонь и дождь:
- Потому что чувствовал, что не можешь побороть этого достопочтенного?
- …..
Свет меча в его руке столкнулся с духовной силой струн:
- Потому что не знал, что я встречусь с Сюэ Мэном?
- …
Боль все усиливалась, поэтому он злился все больше. Его владение мечом было отточенным, энергия потрясающе мощная и свирепая, поскольку он соединился с духовным ядром мастера Мо, он стал еще сильнее, чем прежде. В один миг он вплотную приблизился к гуциню Чу Ваньнина.
- Или потому что….
Зависть и ненависть просачивалась сквозь зубы.
Золотистый свет и изумрудное сияние теперь сливались вместе, модао резал и колол, Цзюге ревел и звенел, Чу Ваньнин двинул кончиками пальцев и тут же опустился несокрушимый защитный купол.
В одно мгновение духовная сила выплеснулась фонтаном, когда клинок уперся в стену магического барьера.
Через тонкий слой из струящихся лепестков яблоневых цветов две пары глаз смотрели друг на друга.
- Или все-таки, потому что….- вдруг в руке Тасянь Цзюня возникло слабый свет, разве у его древесной сущности не изумрудный свет? Он превратился в огненный, красный.
Конечно, это цвет духовной силы мастера Мо.
Чу Ваньнин оцепенел.
Огненный и золотой свет по-прежнему были склеены вместе, во все стороны летели ослепительные брызги, словно ливень. Красивое лицо Тасянь Цзюнь через магический барьер внезапно показалось нежным и ласковым.
- Или потому, что… у учителя, - в его взгляде под густыми ресницами была лишь любовь и скорбь, - У тебя рука не поднимается увидеть мою смерть второй раз?
«Доннн», словно стрела слетела с натянутой тетивы, магический барьер Чу Ваньнина тут же ослаб. Бугуй стремительно рассек его и в одно мгновение золотистый свет рассеялся, лишь тень яблоневых лепестков парила в воздухе.
Мощная духовная энергия чуть не опрокинул его на землю, увидев, что он вот вот упадет в грязь, Тасянь Цзюнь поймал его за талию. Чу Ваньнин поняв, что его заманили в ловушку, не удержавшись взревел:
- Мо Вэйюй!
В застилающей небо завесе дождя Тасянь Цзюнь расхохотался, увидев, что его план сработал, уголки его рта кривились от того, что наконец то он достиг желаемого, от удовлетворения и жестокости.
Он больше не был ласковым и мягким, снова открыв рот, он злобно проговорил:
- Отлично. Наконец то ты отозвался.
- …
Тасянь Цзюнь схватил его за лицо и почти перся кончиком носа в его нос, а губами в губы.
- А то если бы ты не проронил ни слова, - мрачно сказал он, - Боюсь, этот достопочтенный решил бы, что ты действительно немой.
*Чанмэнь это название дворца, так называемый «холодный дворец», куда по приданию сослали императрицу Чэнь. В классической поэзии времен династии Хань название «Обида Чанмэнь» часто используется для выражения горя наложницы, впавшей в немилость
Но к полуночи Чу Ваньнин все еще не пришел
Тасянь Цзюнь в начале был взвинчен, а перед этим хмур и озабочен, теперь же он встревожился.
Его черный роскошный пао тянулся за ним по золотым плиткам пола, пока он медленно расхаживал взад-вперед, не в силах не думать о том, что же случилось с Чу Ванином?
Врата жизни и смерти, времени и пространства были открыты, и поэтому все равно, хотел ли Чу Ваньнин спросить, что по настоящему происходит или остановить, он все равно должен был прийти во дворец Ушань, чтобы разыскать его. В соответствии с врождённой натурой уважаемого бессмертного Бэйдоу, он пришел бы разыскивать и создавать проблемы Тасянь Цзюню даже с одной ногой или рукой.
Так почему не идет?
Болен? Нет, невозможно, этого парня болезнь не остановит.
Не знает? Раньше может и не знал, но теперь, когда на границе двух миров небо и земля перемешались, как он может не знать.
А может….
Стоп, силуэт в слабом свете свечи вдруг стал выглядеть ужасно немощным и истощенным*, очень страшным.
*嶙峋森然 – Описание костлявого человека, очень тощий, измождённый
Неужели действительно умер?
Эта мысль еще не успела глубоко укорениться, как ногти тотчас же впились в ладони. Тасянь Цзюнь стиснул зубы, все тело затрясло, мышцы напряглись.
Восемь лет, пока они жили вместе и два года с трпом, они зависели друг от друга. Большую часть своей жизни он провел с Чу Ваньнином. Вплоть до того, что когда он вернулся в людской мир и увидел, что даже праха от Чу Ваньнина не осталось, он окончательно обезумел.
Когда Ши Мэй умер, он был способен это принять и лишь изо всех надеялся, что он сможет воскреснуть в будущем.
Но он не мог вынести смерти Чу Ваньнина.
Покров ночи сгущался все больше, та единственная плошка с огнем быстро догорела, жир выгорел, превратившись в непроглядный омут, а его мотылек все не прилетал.
Страх распространялся в душе все больше и глубже, словно непрерывно растекающаяся капля чернил на сюаньчэньской рисовой бумаге. Похожий на стервятника, описывающего спирали Тасянь Цзюнь непрерывно прохаживался по кругу.
В конце концов, словно обессилев он присел на кушетку.
И в этот же момент до него донесся еле уловимый шорох с крыши.
Тасянь Цзюнь тут же вскочил, словно свет и тепло мгновенно вернулись в его тело. В его глазах вспыхнула тревога и в то же время злоба.
Если бы в этот момент он мог увидеть свое отражение в зеркале, то понял, что сейчас его выражение лица и поведение точь-в-точь как у молодой девицы, исполняющей арию из «Обида Чанмэнь», именно такое, а когда он сидел и ждал, пока придет его «господин», сердился и клокотал, как у брошенной старой жены из той же оперы.
Заскрежетав зубами, он, не дожидаясь, пока противник приступит к делу, тут же пинком распахнул ворота наружу и под проливным дождем выскочил на крышу.
- Чу Ваньнин!
Этот безумец, похоже совсем был глух к голосу разума.
- Он мертв, и ты тоже пал духом? Он умер и неужели ты совсем не желаешь заступиться за мир людей, это же то, к чему стремился всей душой?
Меч был поднят прежде, чем он успел рассмотреть человека за завесой дождя. Звонко и ритмично уже три четыре раза отозвался холодный звук лязганья металла о металл.
- Разве не ты говорил, что «с начала все живые существа, а последний ты сам»?!* Ты раздавлен на столько, что только сейчас пришел мериться силами с этим достопочтенным, Вань Е* Юйхэн, уважаемый бессмертный Бэйдоу, ты такой амбициозный!
*фраза 众生为首己为末 из 55 главы и еще какой то.
*晚夜- глубокая ночь (получается Юйхэн глубокой ночи, а не ночного неба?)
С противоположной стороны раздался голос, неясный за шумом дождя:
- Что за чушь…
Тасянь Цзюнь сощурился.
Он сразу же расслышал, что этот голос не принадлежал Чу Ваньнину, что вызвало внезапную вспышку ясности в его гневе, и когда его противник снова сделал убийственный выпад своим острым клинком в его сторону, его глаза резко похолодели, вспышка зеленого света прошла по клинку Бугуй и он быстро рубанул мечом.
Едва раздалось «дзинь» металла о металл, как оружие противника, так и не загоравшееся божественным светом, тут же после жестокой атаки Бугуй раскололось на две части, «цинь» и молодой человек опустился на черепицу крыши.
- … из какой ты семьи, бесстыжая дрянь? – после того, как обознался, Тасянь Цзюнь стал еще более раздражительным, - Даже более-менее сносного клинка не имеешь, а смеешь покушаться на жизнь этого достопочтенного.
Он резко поднял руку, нацелившись на макушку этого человека и с мрачной холодностью произнес:
- Покажи лицо.
- ….
Тот человек медленно поднял голову.
Сильнейший раскат грома и молния на мгновение вспороли небо, ярко осветив его серое безжизненное лицо.
Тасянь Цзюнь по-звериному поморщился, вид у него был очень угрожающим:
- Опять ты?
Сюэ Мэн поднялся, его руки дрожали. Тасянь Цзюнь внимательно осмотрелся, заметив на влажной от дождя черепице надвое расколотый Лунчэн и до него наконец медленно дошло.
Прищурившись, он сквозь ресницы рассматривал промокшего до костей молодого мужчину.
- По видимому не следовало говорить «опять ты», - мрачно проговорил Тасянь Цзюнь, - Следует сказать… аа, это ты, добрый брат этого достопочтенного!
Раскат грома был таким громким, казалось барабанные перепонки не выдержат.
Сюэ Мэн закрыл глаза.
- Первый раз померился силой с этим достопочтенным, да? И правда такой нежный и невинный возраст. Не знаю на сколько ты милее по сравнению с собой постарше.
- …ты …верни моих…- у Сюэ Мэна перехватило дыхание, едва он открыл рот, однако он продолжил, - Верни жизнь моих родителей.
- Эти слова в предыдущей жизни ты уже говорил разок этому достопочтенному.
Резко распахнув глаза, Сюэ Мэн с гневом и болью выкрикнул:
- Верни жизнь моего старшего брата!
На сей раз Тасянь Цзюнь не ответил сразу. Лишь через минуту с холодной усмешкой проговорил:
- Быть мастером Мо и правда неплохо, а. Столько человек беспокоятся о нем.
- …
- Однако он не сказал вам, что он мое перерождение? И что он помнит все преступления, ненависть и вражду из предыдущей жизни? – в его глазах разгорался холодный блеск, казалось, зубы заострились, - Он ведь лжец!
Сюэ Мэн и Тасянь Цзюнь стояли на коньке крыши друг против друга, словно пара темных горгулий*
*角兽- рогатые звери, мифические «благоприятные звери», похожи на единорогов, устанавливающиеся на крышах в основном дворцов для охраны от темных сил, что то наподобие европейских горгулий
Чем дальше, тем возмущение Тасянь Цзюнь становилось больше, выражение лица изменилось:
- Он тот бесстыжий негодяй, обманывающий надежностью и кротостью в этом воплощении, притворявшийся, что «старший брат должен быть добрым, младший-почтительным»*, обманувший всех вокруг и друзей и родню, притворяющийся мастером Мо, заслуживающим славы, а на деле давно проклятый и заслуживший смерти. Он и этот достопочтенный такие уж разные?
*兄友弟恭 – расхожее выражение выражающее братские отношения из «Исторические записи пяти императоров» Сыма Цяня из династии Западная Хань
Сюэ Мэн заскрежетал зубами:
- Вы совсем не похожи.
- Ха! Это смешно!
Дождевая вода лила на черепицу превращаясь в бурлящие ручьи под их ногами.
- Не похожи? А чем мы отличаемся? Ты считаешь, что он намного чище? Да за столетия под всеми дождями не отмыть его грязи!
Ресницы Сюэ Мэна были совсем мокрыми от дождя.
- Он и ты это два совершенно разных человека! !
- Еб твою мать. Два разных человека. – вскользь бросил Тасянь Цзюнь с невероятной злобой. – Да ты просто притворяешься слепым.
После недавней смерти госпожи Ван эта фраза очень резала слух. Сюэ Мэн яростно выругался, свет вспыхнул в его ладони, и он обрушил это заклинание на императора.
И десять лет спустя Сюэ Мэн был не соперником Тасянь Цзюню, не говоря уже о сопляке сейчас.
Тасянь Цзюнь с каменным лицом увернулся, это духовное пламя не задело и волоска на нем. Он резко выбросил руку и схватил не успевшего увернуться Сюэ Мэна, сдавив его предплечье. Скосив темные, с фиолетовым отливом глаза вниз, он проговорил:
- Эй, двое под карнизом, немедленно вылазьте к этому достопочтенному. Если не пошевелитесь, берегитесь, этот достопочтенный раздавит своими когтями этого птенца.
Братья Мэй Ханьсюэ, оба, выскочили из под карниза, один с цитрой, второй с мечом.
Тасянь Цзюнь нисколько не удивленный, окинул их взглядом и с холодной усмешкой произнес:
- Ваши жизни действительно интересны. Невзирая на то, какой это мир, вы всегда безоговорочно вместе с Сюэ Мэном.
Естественно, старший брат промолчал, за то младший Мэй Ханьсюэ посмеиваясь ответил:
- Ну и? Неужто его величество император полагает, что все такие же как и вы, за добро платят злом, холодные и бесчувственные?
Эта фраза ударила Тасянь Цзюнь по больному, лица Чу Ваньнина, Сюэ Чженъюна и Ван Чуцин, одно за другим промелькнули перед его глазами.
За добро отплатил злом….. холодный и бесчувственный…
Немного помолчав, выдавив из себя нотку холодной насмешки среди ливня, он проговорил:
- Вы двое и впрямь смерти не боитесь.
Вены вспучились на его руке, когда он схватив Сюэ Мэна за волосы продолжил:
- Сюэ Мэн, так или иначе все же мой младший брат-наставник, ученик уважаемого бессмертного Бэйдоу, охраняемый всеми силами. Вы же оба никаким образом не связаны с этим достопочтенным, не боитесь, что этот достопочтенный изрубит вас в фарш?
При упоминании Чу Ваньнина, Сюэ Мэн вдруг вспылил:
- Тебе не стыдно упоминать учителя? Ты, мерзкое отродье! Скотина!
- А почему этот достопочтенный не достоин его упоминать?
Говоря это Тасянь Цзюнь подтащил ближе к себе Сюэ Мэна и уставился прямо в его мокрое от дождя лицо.
В его памяти вдруг всплыли те мелкие разрозненные клочки воспоминаний мастера Мо, он вспомнил остров Фэйхуа в лунном свете, дождливую ночь в Учане, даже туман над водой в купальне Мяоинь …. И ревность, как сорняк вдруг бурно проросла в его душе.
- Ты говоришь, что этот достопочтенный не может его поминать. - ужасающе мрачным, холодным тоном произнес он.
- ….
- А кто ему этот достопочтенный, неужто твой образцово честный, чистый старший братец не сказал тебе?
Сюэ Мэн замер на мгновение, но тут же широко распахнув глаза, ответил:
- Ты, что за чушь ты городишь…
- Ты же всегда что-то такое ощущал? – Тасянь Цзюнь внимательно вглядывался в его глаза, получая удовольствие, загнав добычу в угол, - Когда ты жил вместе с ним, из сплетен и слухов со всех сторон.
Сюэ Мэн одеревенел, а затем его начала бить крупная дрожь.
Его трепет до крайности воодушевлял Тасянь Цзюня.
Верно, именно так. Испачкать Чу Ваньнина, опозорить его, разве этот проклятый мастер Мо не был внимательным и осторожным, боясь, как бы его с Чу Ваньнином связь не стала достоянием общественности?
Так он не позволит, чтобы этот лицемер получил то, что хотел.
- Так ты все-таки не знаешь?
- Не..нет, нет… я не хочу об этом говорить.
- То есть, ты все же знаешь?
У Сюэ Мэна от ужаса волосы поднимались дыбом и кровь стыла в жилах, он закричал:
- Не говори!
Тасянь Цзюнь громко расхохотался, выражение его глаз было не столько злобным, сколько безумным:
- По видимом тебе это ясно в душе, как следы на первом снеге.
- Мо Жань…!
- Чу Ваньнин тот человек, что спит с этим достопочтенным.
Вокруг все стало размытым, как будто ливень и буря прошли, звуки замерли.
Тасянь Цзюнь ставившись в пустые глаза дрожащего Сюэ Мэна затопила с головой радость, поэтому он в диком бешеном порыве, оскалив зубы и выпустив когти клевал сердце этого юноши. С усмешкой он продолжал:
- И в этой жизни и в прошлой твой наставник лежал в кровати этого достопочтенного. В городе Учан в гостинице Фэнъя, на Пике Сышэн в купальнях Мяоинь, во флигеле усадьбы Таобао, у нас был секс бесчисленное количество раз, разве ты не догадывался?
Все тело Сюэ Мэна заледенело, взгляд обратился в серый пепел.
- Да, и еще. – он вспомнил еще один отрывок из воспоминаний мастера Мо и его глаза вспыхнули мрачным, холодным светом ненависти, он чуть приоткрыл губы, - Ты выгораживаешь того старшего брата, а как на счет поступков твоего наставника, а?
- …
- Перед ем как подняться на гору Цзяо ты пришел навестить Чу Ваньнина в его комнате. В тот момент, когда ты протягивал руку, ощупывая лоб Чу Ваньнина и спрашивал нет ли у него жара.
Лицо Сюэ Мэна посерело.
Тасянь Цзюнь нисколько не поморщившись продолжил со смехом:
- Ты мог тогда вообразить отчего у Чу Ваньнина красные щеки и глаза с поволокой?
- Замолчи!!!
Яростный выкрик, естественно, не помог, только еще больше раззадорил Тасянь Цзюня:
- Потому что там, за занавеской, под одеялом. Твой хороший старший брат. Держал во рту хуй твоего наставника, он поимел его.
Лицо Сюэ Мэна то бледнело, то краснео, то становилось почти синего цвета. Он резко отвернулся не в силах стерпеть подступившую тошноту, его скрутило, по коже побежали мурашки.
Демона в людском мире, стоящего напротив него, эта реакция полностью удовлетворила, он расхохотался от души. С лихорадочным блеском в глазах он продолжал:
- Как тебе, все еще считаешь, что мы с мастером Мо разные? Он на самом деле творил все эти подлы дела, просто не рассказывал тебе и только то, а ты считал, что он намного….
«Бах!» Грохот прервал его речи.
Тасянь Цзюнь резко повернулся и увидел, что на западе от пагоды Тунтянь поднимающееся зарево. Бесчисленное множество всякой нечисти золотыми полосами света взмывают вверх, стремительно проявляясь.
-… что происходит?
Эта фраза так и осталась без ответа, потому что сразу же вдали послышались звуки гуциня, словно плач феникса, словно струи божественной музыки. Вся нечисть под этими звуками цитры один за другим изменялась и двигалась к определенному месту на земле они шли сражаться, самыми храбрыми и бесстрашными среди них была нечисть деревянного типа.
Зрачки Тасянь Цзюнь мгновенно сузились, и он пробормотал:
- Цзюгэ…?
Больше не беспокоясь о Сюэ Мэне, вплоть до того, что даже не кинул на него взгляд, Тасянь Цзюнь рванулся сквозь дождь, подняв два пальца и призвав Бугуй, он тут же вскочил на него и умчался по направлению к пагоде Тунтянь.
Перед пагодой Тунтянь бушевало огненное море. Несметное количество значительно улучшенных пешек Чжэньлун как раз противостояла толпе нечисти. Посреди поля боя, разделяя его на две половины стояли два мужчины, облаченных в белоснежные одеяния.
Один из них, стоящий заложив руки за спину, Хуа Биньань, управляющий пешками Чжэньлун.
А второй, с убийственным взглядом Чу Ваньнин игрой на гуцине, побуждающий к сражению.
Увидев Вань Е Бэйдоу с развевающимися на ветру рукавами одежд, Тасян Цзюнь про себя неожиданно вздохнул с облегчением, Чу Ваньнин ведь наконец то пришел. И тут же, вслед за этим, опять разозлился, потому что. хоть Чу Ваньнин и явился, однако прежде чем искать битвы с ним, он вначале пошел разыскивать Хуа Биньаня.
Понапрасну он, исполненный надежды так долго его ждал!
- Что ты там стоишь столбом? - духовная сила Хуа Биньаня всегда была слишком слабая, и в данный момент в противостоянии с Чу Ваньнином он уже полностью опирался только на пешки Чжэньлун. Скосив глаза и увидев Тасянь Цзюнь, он заскрежетал зубами, - Может подойдешь, поможешь мне?
В голове Тасян Цзюнь почувствовал глухую боль, но тут же согласился.
Он спрыгнул вниз, встав перед Хуа Биньанем, в руке заискрилось тусклое сияние, он покрепче перехватил свой меч.
- Уходи, этот достопочтенный прикроет.
Положение Хуа Биньаня в этом бое с Чу Ваньнином давно уже было бедственным, но не было шанса сбежать и сейчас, когда явился Тасянь Цзюнь, он, несомненно о вздохнул с облегчением.
- Будь очень осторожен. – проинструктировал он напоследок, - Как победишь, запри его, нельзя допустить, чтобы он снова испортил наш план.
Договорив это, он точно освобожденный призрак отступил во тьму и пропал.
Тасянь Цзюнь обернулся:
- Чу Ваньнин, этот достопочтенный знал, что ты не сможешь оставаться безучастным зрителем. Вот только никак не ожидал, что ты сначала найдешь его и первым нанесешь ему удар.
- …
Лицо Чу Ваньнина было безжизненно бледным, а взгляд невозможно было рассмотреть, поэтому нельзя было понять его эмоции.
- Почему сперва не разысал этого достопочтенного, а?
Чу Ваньнин не ответил ничего. На самом деле, из двух человек в данный момент на труп больше походил он, а не Тасянь Цзюнь. В теле уважаемого бессмертного Бэйдоу, похоже все три души были мертвы, и оно держалось только лишь на инстинктах, приказывающих ему ради этого бренного мира поставить окончательную точку в этом деле.
Тасянь Цзюнь внезапно подпрыгнул и схлестнулся с Чу Ваньнином, его руки двигались очень быстро, он сузил глаза, глядя на него сквозь огонь и дождь:
- Потому что чувствовал, что не можешь побороть этого достопочтенного?
- …..
Свет меча в его руке столкнулся с духовной силой струн:
- Потому что не знал, что я встречусь с Сюэ Мэном?
- …
Боль все усиливалась, поэтому он злился все больше. Его владение мечом было отточенным, энергия потрясающе мощная и свирепая, поскольку он соединился с духовным ядром мастера Мо, он стал еще сильнее, чем прежде. В один миг он вплотную приблизился к гуциню Чу Ваньнина.
- Или потому что….
Зависть и ненависть просачивалась сквозь зубы.
Золотистый свет и изумрудное сияние теперь сливались вместе, модао резал и колол, Цзюге ревел и звенел, Чу Ваньнин двинул кончиками пальцев и тут же опустился несокрушимый защитный купол.
В одно мгновение духовная сила выплеснулась фонтаном, когда клинок уперся в стену магического барьера.
Через тонкий слой из струящихся лепестков яблоневых цветов две пары глаз смотрели друг на друга.
- Или все-таки, потому что….- вдруг в руке Тасянь Цзюня возникло слабый свет, разве у его древесной сущности не изумрудный свет? Он превратился в огненный, красный.
Конечно, это цвет духовной силы мастера Мо.
Чу Ваньнин оцепенел.
Огненный и золотой свет по-прежнему были склеены вместе, во все стороны летели ослепительные брызги, словно ливень. Красивое лицо Тасянь Цзюнь через магический барьер внезапно показалось нежным и ласковым.
- Или потому, что… у учителя, - в его взгляде под густыми ресницами была лишь любовь и скорбь, - У тебя рука не поднимается увидеть мою смерть второй раз?
«Доннн», словно стрела слетела с натянутой тетивы, магический барьер Чу Ваньнина тут же ослаб. Бугуй стремительно рассек его и в одно мгновение золотистый свет рассеялся, лишь тень яблоневых лепестков парила в воздухе.
Мощная духовная энергия чуть не опрокинул его на землю, увидев, что он вот вот упадет в грязь, Тасянь Цзюнь поймал его за талию. Чу Ваньнин поняв, что его заманили в ловушку, не удержавшись взревел:
- Мо Вэйюй!
В застилающей небо завесе дождя Тасянь Цзюнь расхохотался, увидев, что его план сработал, уголки его рта кривились от того, что наконец то он достиг желаемого, от удовлетворения и жестокости.
Он больше не был ласковым и мягким, снова открыв рот, он злобно проговорил:
- Отлично. Наконец то ты отозвался.
- …
Тасянь Цзюнь схватил его за лицо и почти перся кончиком носа в его нос, а губами в губы.
- А то если бы ты не проронил ни слова, - мрачно сказал он, - Боюсь, этот достопочтенный решил бы, что ты действительно немой.
-
-
28.11.2022 в 18:52-
-
29.11.2022 в 09:39